Поединок с самим собой
Шрифт:
Спортсмены — ребята острые, задиристые — сперва посмеивались, острили, ежевечерне видя ее у сторожевой будки, но потом поняли — тут дело серьезное — и умолкли, пораженные ее настойчивостью, силой этой внезапной любви.
…Лежа на раскладушке, Марченко молча глядел на Хмелюка.
Нет, Марченко не боялся его и не считал себя слабее. Но одно было неоспоримо: Степану — двадцать три. Да, как раз недавно, в мае, стукнуло двадцать три.
«А тебе, черту лысому, — тридцать четыре».
Цифры убедительные,
В разных статьях и очерках о спортсменах часто пишут: «На поле они — противники, а в жизни — друзья». Но нет, положа руку на сердце, — Марченко и Хмелюк друзьями не были. И вообще, честно говоря, журналисты, пожалуй, перестарались, создав эту кочующую из книги в книгу расхожую легенду о друзьях-соперниках. На деле все куда сложней. Попробуй-ка по-настоящему дружить с человеком, который всеми силами, всем сердцем своим, всем нутром и днем и ночью только и стремится свалить тебя, победить, занять твое место на пьедестале почета.
По правде говоря, многое не нравилось Марченко в Хмелюке. И особенно — его смех. Смеялся Хмелюк как-то мелко, отрывисто. Будто икал.
…Старт дали на стадионе. На огромном олимпийском красавце стадионе, гордости Мехико. Группа ходоков сразу взяла хороший темп и тесной кучкой заторопилась к выходу со стадиона.
Впереди — двадцать километров труднейшего пути. Финиш — тоже на стадионе. Сюда они вернутся часа через полтора, но вернутся уже не тесной группкой. О, нет! В пути они растянутся длинной цепочкой. И будет эта цепочка не сплошной, а с разрывами, зияющими как огромные дыры. Да и все ли вернутся сюда?! Двадцать километров по такой жарище! И в таком темпе…
Марченко шел где-то в середине группы. Они быстро прошли по улицам города как бы в сплошном живом коридоре. Стены этого многотысячного людского коридора все время пучились и готовы были прорваться вовнутрь — и, конечно, прорвались бы, обрушились, зажали эту маленькую стайку ходоков, если б не полицейские и солдаты. Взявшись за руки, они своими спинами сдерживали натиск лихорадочной толпы болельщиков, оттирали наиболее напористых назад.
Едва только вышли за пределы города, группа стала «рваться». И вскоре Марченко увидел: впереди Степан Хмелюк.
Вчера на последней установке так и было решено. Тренеры знали: Хмелюк силен своим равномерным, мощным ходом на дистанции. Он двигался, как локомотив. Могуче и бесперебойно. Но вот сильного финишного рывка у него обычно не получалось.
Старший тренер предложил план, который был одобрен всеми. Хмелюк сразу вырывается вперед. Идет равномерно в хорошем темпе. Так, с отрывом, он проходит почти всю дистанцию. А уж там, на финише, пусть наиболее «взрывные», мексиканец Мигуэль Медраса, француз Жорж Кендуль, попытаются достать его. Вряд ли удастся…
— Ну, а два других члена нашей команды, — Михаил Васильевич посмотрел на Марченко и Костюковича, — должны помочь своему товарищу…
Марченко кивнул. Да, конечно. Но обидно все же, что старший трёнер и сейчас делает ставку только на Хмелюка. Впрочем, Михаил Васильевич и не скрывал этого и даже в интервью сказал, что реальные шансы на золото — из советских — только у Хмелюка. Что ж, может быть и так… А все-таки обидно.
Тут же на совещании обговорили и другие варианты. Старались наперед угадать все наиболее возможные ситуации на дорожке. Но разве все предусмотришь?!
Договорились: если Хмелюку не удастся захватить лидерство, Костюкович на двенадцатом километре сделает сильный рывок и взвинтит темп до предела. Конечно, наиболее сильные рванутся за ним, не желая отпускать советского скорохода. А такие рывки даром не проходят. Собьют дыхание, добавочное нервное напряжение… Все это скажется.
Костюкович кивнул. Да, он согласен. Его приносили в жертву. Ну, что ж. Это было правильно. Во имя команды. А у самого Костюковича шансов все равно никаких. Выше восьмого-девятого места ему ни за что не подняться.
Тут, я чувствую, необходимо сделать примечание. Читатель — не спортсмен — может, чего доброго, подумать, что такой вот предварительный «сговор» — это что-то нехорошее, нечестное.
Нет, неверно. Все это вбирается в одно емкое слово «тактика». И в любом виде спорта, перед каждым ответственным выступлением, всегда обдумывается тактика. Всеми командами, во всем мире. Это вполне в рамках правил и ничего «некрасивого» тут нет.
…Итак, уже на третьем километре Хмелюк захватил лидерство. Он шел мощно и напористо, и за ним, группками и поодиночке, двигались другие скороходы.
Едва вышли за город, шеренги зрителей сильно поредели.
Надо честно признать: ходьба — не очень-то популярный вид спорта. Это тебе не футбол! И не хоккей!
Идут скороходы (для непривычного глаза) как-то странно. Неестественно. И некрасиво. Вперевалку. И словно колченогие.
Ноги ступают напряженно. Все суставы вихляют. А в тазу ноги прямо-таки выворачиваются. Словно танцуют какой-то немыслимый сверхмодный пляс.
Да и вообще, спортивная ходьба — какая-то ненатуральная. Ходоки спешат изо всех сил. Торопливо работают руками и ногами. Пот заливает им глаза.
Но, если спешишь — беги! Однако тут-то и загвоздка: бежать ходоку нельзя. Ни в коем случае. Запрещено. Если скороход побежит, судья снимет его с состязаний.
Вот и требуется — спешить, но шагом. Есть четкие правила: у ходока стопа должна быть прямой и верхняя часть туловища- тоже прямой. И специальные «судьи по стилю» все время следят за этим.
Марченко шел восьмым. Впереди — вслед за Хмелюком — шагал бельгиец Франсуа Килек, рядом француз Кендуль и четвертым — Мигуэль Медраса.