Поединок соперниц (Исповедь соперницы)
Шрифт:
Вот так новость! Оказывается, граф Норфолкский не так и прост, если умудряется служить английскому королю, не порывая с храмовниками.
Поколебавшись, я все-таки сообщил графу, что один из «черных капюшонов» был женщиной. Я заподозрил это с первой минуты, а потом окончательно убедился, когда она пустилась в бегство на челноке.
Я отвернулся, чтобы поправить фитиль в плошке, когда же снова взглянул на Эдгара, меня поразило выражение свирепой ненависти на его лице.
— Если это так, — задыхаясь, вымолвил он, — если это действительно она… Проклятое
Насколько я успел разобраться в происходящем, в этой истории и в самом деле не обошлось без Бэртрады. Дочерей Генриха Боклерка среди остального женского племени выделяла особая закваска, в которой не последнюю роль играла несокрушимая воля. Все зависело от того, на что эта воля была направлена. Примером могла служить моя возлюбленная Матильда, не дрогнувшая даже тогда, когда раскрылась вся история ее отношений со мной. Но Бэртраду, ее сводную сестру, я совсем не знал. Мне, однако, было известно о длительных неладах в семье графа Норфолка и то, что Эдгар получил титул благодаря страстной любви к нему принцессы Бэртрады. Могла ли такая женщина смириться с тем, что ее избранник изменил ей?
Но одно дело протестовать и отстаивать свою честь, и совсем другое — решиться на то, что произошло сегодняшней ночью… Неужели сестра моей возлюбленной способна на кровавое преступление?
Никогда ранее в моем присутствии Тильда никогда не упоминала о своей рожденной вне брака сестре. Было ли это связано с обычным пренебрежением законных детей к бастардам? Или Бэртрада и в самом деле ничего не значила в глазах императрицы? В одном я был уверен: моя возлюбленная не испытывала родственных чувств к супруге Эдгара.
— Где сейчас находится графиня Норфолкская? — спросил я напрямик.
Мне почудилось, что глаза Эдгара зловеще блеснули.
— С самого Рождества она гостит в аббатстве Бэри-Сент-Эдмундс. Большой город, постоянно новые лица. К тому же графиня дружна с настоятелем, преподобным Ансельмом. Чего не скажешь обо мне.
— Ваша супруга, милорд, как я замечаю, по-особому жалует людей, которые вам не по душе.
— Аминь, — усмехнулся Эдгар. — Так повелось с самого начала. Весь этот брак был страшной ошибкой, и мы оба давно поняли это. Но таинство свершилось, и мне ничего не оставалось, как попытаться ужиться с супругой. Я закрывал глаза на ее открытое неповиновение, на попытки разжечь против меня смуту, на предательство моих интересов. По вине Бэртрады погиб мой сын Адам — и я переступил через это. Но если она приложила руку к тому, что случилось сегодня…
Я вновь обратился к нему:
— Если вы убедитесь в причастности леди Бэртрады, прежде всего следует сохранять хладнокровие. Ведь графиня — дочь короля, а что такое ненависть Генриха Боклерка я испытал на себе. Вам не удастся расправиться с графиней, как с проходимцем Бигодом, ибо гнев короля обрушится не только на вас, но и на вашу возлюбленную и ваше дитя. Муж может поступить с провинившейся женой так, как сочтет нужным: изгнать, избить, заточить, навсегда пренебречь ею. Но у него нет права казнить ее. А ведь именно это сейчас
— Да, — утомленно проговорил Эдгар. — Если подтвердится, что она причастна.
Ему ли было не знать, что если графская корона на континенте предоставляет ее обладателю неограниченные права в отношении подданных, в Англии любой лорд — прежде всего сам подданный короля. И Эдгара ничего не спасет, если он решится выйти за пределы своей власти.
Не пускаясь в пояснения, я спросил — сможет ли он смириться и оставить все в таком положении, как сейчас. То есть продолжать жить, полностью игнорируя супругу.
Эдгар покачал головой.
— Это выше моих сил. Тогда я окончательно потеряю Гиту.
Действительно — сколько бы мы тут ни рассуждали, оставалась женщина, которая пострадала больше всех. И ей невозможно объяснить, что нужно и дальше терпеть и смиряться.
Едва сдерживая стон, Эдгар проговорил:
— Сам дьявол ликовал, когда нас венчали с Бэртрадой. Все мы в тот день угодили в западню — и я, и Бэртрада, и Гита. И да поможет мне Всевышний — я не знаю, как жить дальше.
— Сэр, мельницы Господни мелют медленно, но верно. Ноя хотел бы спросить: не думали ли вы попробовать расторгнуть ваш брак с Бэртрадой?
Эдгар взглянул на меня с удивлением. Похоже, эта мысль не приходила ему в голову. И это понятно. Развод был делом немыслимо трудным, требующим огромных усилий, неистощимого терпения и больших денег. Желающим получить развод приходилось многократно обращаться к Святому Престолу, жертвовать, раздавать направо и налево взятки влиятельным духовным особам, унижаться и собирать доказательства. А в случае Эдгара это вдобавок было чревато королевской немилостью и возможной утратой титула. Не говоря уже о том, что факт развода считался позором для всего рода, к которому принадлежал разведенный.
Я осторожно выкладывал все это Эдгару, опасаясь вызвать его гнев. Но он выглядел только взволнованным.
— Мне приходилось слышать, что даже венценосным особам не всегда удается добиться желаемого в таких делах.
— Это так. Но дела о разводе коронованных особ зачастую затрагивают вопросы политики и границ между государствами. Простым же смертным куда легче добиться расторжения брака. Деньги здесь играют не последнюю роль, и не забывайте, что влияние ордена Храма в Риме весьма велико.
Похоже мен удалось вселить в Эдгара крупицу надежды. Когда человек пребывает в таком отчаяние, самый подходящий момент, чтобы дать ему надежду. И видит Бог, я делал это бескорыстно. За моей душей немало грехов, но то, что я сейчас хотел помочь Эдгару, было искренним. Ибо привык платить свои долги, и никто еще не называл меня неблагодарным.
Но перед тем, как проститься с графом, мне надлежало сделать еще кое-что.
— Милорд, не позволите ли вы мне побеседовать с вашей дамой? Я понимаю ее состояние, но мне представляется, что если все, о чем мы с вами только что говорили, сообщит ей лицо стороннее и непричастное, она скорее поймет и примет наши доводы.