Поединок соперниц (Исповедь соперницы)

Вилар Симона

Это был мой родной язык. И от его звука все стало проще. Голова кружилась, Стены покоя словно раздвинулись, и все труднее удавалось собраться с мыслями. Я хотела только одного — чтобы сэр Эдгар обнимал меня и чтобы это длилось вечно!

И все же я должна была сказать ему все.

— Выслушайте меня, сэр. Я не просто так пришла к вам. Аббат Ансельм мой опекун, но он разоряет моих крестьян, и они были вынуждены взяться за оружие. Вы должны помочь им, понимаете?

— Конечно, конечно. Все, что пожелаешь, моя красавица.

— Тогда вы должны запретить ему вводить войска в фэны. Должны предотвратить кровопролитие.

Когда я буду вашей женой, вы будете иметь на это право.

Я торопливо объясняла ему это и все время пятилась от него, так как он наступал на меня и мы кружили вокруг лохани с водой. И как он смотрел на меня! Меня пронизывал огонь от одного его взгляда. Я слабела. И в конечном итоге оказалась у стены, а он упирался в нее обеими руками, склонился, не сводя с меня особенного, покоряющего взгляда своих синих туманных глаз. И я сдалась. Со мной творилось что-то странное. Он был так близко, удерживал меня, но не касался, лишь смотрел… И смотрел так, что я почувствовала себя глубоко потрясенной. У меня слабели колени, стучало сердце, губы мои пересохли.

— Сэр, я буду вашей. Я не строптивица… Но и вы пообещайте мне, что защитите моих людей.

Я дрожала. Он был серьезен и не сводил глаз с моих губ. И наконец привлек меня к себе.

— Не бойся, малышка. Я буду терпелив и очень нежен с тобой…

Он снова меня поцеловал. И снова мир исчез, и я сама обняла его, робко, покорно, но через миг уже мои пальцы сплелись на его спине и я прильнула к нему. Поцелуй… Мы словно вращались в звездной ночной пустоте, где не было никого, кроме нас, кроме прикосновения губ и рук, звуков дыхания, пульсации крови…

Я и не знала, как это… как это восхитительно! Мной овладело какое-то сладкое безумие. Я касалась его волос, плеч, груди, упругих мышц живота. Я смотрела на него… И он позволял мне смотреть. Я слышала его тяжелое дыхание.

А потом я вновь оказалась у него на руках и он бережно уложил меня на мех ложа.

— Лунное сияние… — прошептал он, пропуская сквозь пальцы мои волосы.

Я и не знала, что способна на такие ощущения, я словно заново училась познавать свое тело. Тело… грешная плоть — так нас учили в монастыре. Но теперь я знала, зачем человеку дана эта плоть. Это было как прилив… Вал за валом поднимались во мне. Я дрожала и горела одновременно. И со мной был Эдгар! Он целовал, ласкал меня и ему это нравилось.

Я и не заметила, когда он раздел меня. Наверное мне должно было стать стыдно, но я не испытывала стыда. Я видела восхищение в его глазах и мне хотелось, чтобы он смотрел на меня. И дотрагивался… Дотрагивался то почти невесомо, то сильно, так что я стонала. Теперь я сама отвечала не его поцелуи, сама целовала его, словно бросая вызов. Словно требуя… сама не зная чего. Я вновь начала стонать. Его прикосновения, его поцелуи… на груди, бедрах, даже там, где я и представить не могла. Но почему-то я все ему позволяла. Боже, я бы умерла, если бы он этого не делал.

— Пожалуйста… — шептала я и словно какая-то необъяснимая сила выгибала меня. — О, пожалуйста.

Его тяжесть… Он и я так близко… В каком-то сиянии я вижу его улыбающееся лицо над собой. И с удивлением ощущаю боль.

— Мне больно.

Я скорее удивилась, чем пожаловалась.

— Скоро это пройдет. Потерпи немного, мой ангел.

Боль утихла. Я поняла, что отныне принадлежу ему. Он во мне.

Но он не двигался, лишь по-прежнему были нежны его губы. И еще я ощущаю тепло в глубине себя, и когда Эдгар чуть подался от меня и тепло стало уходить, я не смогла сдержать невольный всхлип. Но он не ушел, вернулся в меня, и я блаженно вздохнула, обнимая его и не замечая, как стала двигаться с ним в унисон.

— Самая прекрасная, чудесная моя, радость моя… Я люблю тебя.

Я плакала от счастья. В его тесных объятиях я совершенно потеряла голову, по телу словно прокатывались сжигающие волны, нас потрясал слившийся в единый порыв ритм тел, ритм сердец, стучавших так близко… Это был вихрь, вторжение, исступление, и наслаждение росло, пока я не вскрикнула ослепленная водопадом из звезд и негой тумана…

Я слабо различила его лицо над собой, нежное, покрытое бисеринками пота, с волнистыми, прилипшими ко лбу прядями. Он улыбался.

— Откуда ты такая, мое лунное чудо?

Я прикрыла глаза и уткнулась в его плечо. Мне было так хорошо, так спокойно… Я согрелась. Кажется заснула. Но в какой-то миг открыла глаза. Эдгар спал рядом, обнимая меня. Он укрыл меня мехом и я вся была в тепле его рук, его тела. А вот мои рука и плечо несколько озябли. Я оглянулась. Огонь в очаге догорел и лишь багряно рдела куча углей. Как сладко пахло шишками. Наверное я долго проспала.

Я повернулась к Эдгару и меня затопило счастье. Как он хорош. Мой мужчина, мой возлюбленный супруг. Рот у Эдгара нежный, с мягким изгибом, словно у ребенка. Изгиб шеи еще нежнее, мягче, а тени от длинных ресниц веером лежали на смуглых щеках. Бала в нем некая, почти девичья красота, но тело он имел сильное и крупное, тело настоящего мужчины, с большими плечами и мощными ногами. И этот контраст тронул меня невыразимо. И еще меня приятно удивил его запах — он пах цветами, далекими экзотичными цветами чужих краев. Я знала об этих восточных притираниях — амбра, мускус, алоэ. Но так трогательно и приятно, когда от мужчины исходит аромат цветов. И так волнительно.

В покое, однако, становилось холодно. Я осторожно разняла обнимавшие меня руки и на цыпочках подошла к очагу, стала накладывать на уголья поленья. Мне было холодно, но и мучила жажда. И очень хотелось есть. Я взяла с блюда на ларе одно из яблок и с удовольствием съела. Потом еще одно и еще. Постепенно мысли мои стали проясняться. Я заметила, что в доме стоит тишина и, предвещая новый день, горланит где-то петух. Утро нового, самого необычного для меня дня. Дня, когда я стану супругой мужчины, который первым меня поцеловал, овладел мной. Того самого, о котором я столько мечтала!

Но почему-то мне вдруг стало тревожно. Состоится ли наше венчание? Но ведь Эдгар же мне обещал! Как-то странно, бездумно обещал, словно это его совсем не касалось. О, Пречистая Дева! Он ведь не может отказаться от меня теперь, после того, что было меж нами!

Эдгар спал, а мне в голову лезли самые странные мысли. Этот дикий йоль, по сути вакханалия и пьянка. Насколько был во хмелю шериф? Я ведь сама видела, что он пьян. Но я не знала, насколько опьянен может быть мужчина. До сих пор я имела дело лишь с подвыпившими крестьянами, когда их на праздники угощали в монастыре. Но здесь… Я вспомнила пьяных саксов в зале усадьбы. Нет, мой Эдгар совсем не таков. И все же это его непонятное веселье, беспечность…