Поединок

Царинский Александр

Шевцов поцеловал ее и вышел из комнаты. Деревья густо покрылись иглами инея. Видимость скверная.

Получив «добро» на вылет у врача, Шевцов поднялся на третий этаж, где располагались синоптики.

— Ох и туманище! Как прогноз?

— Через час туман рассеется, — ответил лейтенант-синоптик.

Его уверенный тон поднял настроение Шевцова. Вместе с лейтенантом подошел к окну. На улице уже было светло. Туман поредел. С высоты третьего этажа видимость не так уж плоха.

Шевцов спустился вниз и пошел к самолету. У караульного помещения встретился

Маркин. Семен был дежурным по стоянке. Это удивило Шевцова. Маркин только позавчера вернулся из Ленинграда и сегодня, как будто бы, не должен дежурить.

— Жаль, что вы в наряде, — ответил на приветствие Маркина Шевцов. — Сегодня вечером я собирался с вами побеседовать.

Семен хмуро опустил голову. Беседа с парторгом эскадрильи не сулила приятного.

...Перед командировкой в Ленинград, расстроенный холодным отношением Зиночки, Маркин пошел в ресторан. Прилично выпил. Его забрал патруль. Утром чуть не опоздал на самолет. Майор Кикнадзе взыскание не наложил. Сказал, что разберется и после возвращения строго накажет. Позавчера объявил строгий выговор. И вот Шевцов.

— Жаль, — повторил Шевцов. — Придется перенести нашу беседу. Кстати, вы за себя дежурите?

— Мы с техником-лейтенантом Прокудиным числами поменялись. Его жену позавчера в роддом положили.

— Похвально, что пошли товарищу навстречу. Побеседуем завтра.

Обидно было Шевцову. Давно в эскадрильи не было нарушений воинской дисциплины. Размышляя, не заметил, как подошел к самолету. Механики вытянулись у киля, а техник, старший техник-лейтенант Авдеенков, доложил, что истребитель к полету подготовлен.

Сопровождаемый техником, летчик пошел осматривать самолет. Проверил заправку топливом и собрался влезть в кабину посмотреть по приборам зарядку газами, но тут подъехал «газик» командира части. С полковником Шиловым приехал новый начальник штаба подполковник Волков.

Пока Шилов беседовал с летчиком, Волков подошел к Авдеенкову.

— Лично принимали самолет от дежурного по стоянке?

— Так точно! Все в порядке, товарищ подполковник!

Авдеенкова Степан Герасимович знал только по документам да отзывам Мельникова и начальства. Мнение одно: надежный! Лучший техник части. Конечно, он готовил самолет добросовестно, но в расшифрованной радиопередаче прямо сказано: «Вылет нового самолета планируется в декабре». Не задумана ли диверсия?

Степан Герасимович подошел к Шилову. Тот отдал команду Авдеенкову открыть лючки, и все вместе повторно осмотрели самолет. Заглядывал и Волков. Зрение и слух были напряжены до предела. Нет, не жгуты электропроводки и тяги рулевого управления привлекали внимание чекиста. Его беспокоило другое: не побывала ли здесь чужая рука? Да, неспокойно было на душе у Степана Герасимовича. Одно утешало: пломбы целые! Самолеты, вроде, охранялись надежно.

Прогноз метеослужбы оправдался. Туман вскоре исчез, и Шевцову разрешили вылет.

— Ландыш! Я — тридцать второй! Прошу разрешить запуск!

— Запуск разрешаю! — ответил Шевцову командный пункт, и пронзительный

рев турбины огласил аэродром. Словно удивляясь внезапному шуму, из-за дальних карагачей выползло холодное солнце. Слегка вздрогнув, самолет порулил по бетонке.

Вот и взлетная полоса. Короткая остановка. Мощный гул двигателя, и истребитель стремительно мчится вперед. Вот он оторвался от земли и стрелой пошел ввысь.

Установив обороты турбины на заданный режим, Шевцов внимательно посматривает на приборы. Высота быстро растет. Новый истребитель уже на целый километр выше практического потолка старого «собрата». И это не предел. А кругом голубизна. Бескрайняя и волнующая.

— Тридцать второй! Я — Ландыш! Какие замечания?

— Все отлично! — коротко рапортует Шевцов и плавно переводит истребитель в горизонтальный полет.

— Ландыш! Я — тридцать второй! Достиг потолка.

— Как самочувствие?

— Отличное!

— Действуйте по заданию! — передает руководитель полетов.

Искусно пилотируя, Шевцов проверяет устойчивую работу двигателя и его температурные режимы. Все в норме.

— Тридцать второй! Вы 30 минут в воздухе. Идите на посадку!

— Вас понял. Перехожу на снижение.

Летчик плавно убирает газ и слегка отжимает ручку управления. И вдруг резкая резь в сердце. Самолет круто идет вниз.

Ненормальное снижение истребителя тут же засек радиолокатор.

— Почему так быстро снижаетесь?

Летчик не отвечал.

Полковник Шилов и Волков тревожно переглянулись. Динамик зловеще молчал. По-прежнему светило солнце, и яркие лучи проникали через широкое, во всю стену, окно командного пункта. Оно подкрасило угрюмые лица офицеров в бледно-розовый цвет.

Место падения самолета удалось разыскать только через несколько часов. Истребитель врезался глубоко в землю, разбросав по сторонам обгоревшие обломки. На место катастрофы прибыли полковник Шилов, подполковник Волков и капитан Мельников. Лицо у Александра Васильевича бледное, в глазах недоумение. Степан Герасимович внешне спокоен, но мысли, одна сменяя другую, буравят мозг: «Что произошло? Отказал двигатель?.. Летчик передал бы по радио. Одновременно нарушилась связь? Шевцов мог катапультироваться. Отказало и катапультное устройство?.. Не могли вражеские агенты проделать весь этот расчетливый комплекс диверсий в короткое время и так незаметно».

Резкий крик заставил Волкова повернуться. Метрах в двадцати от обугленной воронки сидел на корточках майор Кикнадзе.

— Смотри! Смотри!.. Рука... Алексея рука. Погиб Алеша.

Все окружили командира эскадрильи. На кочке, перепачканная кровью, копотью и землей, лежала кисть руки Шевцова. Каким-то чудом ее выбросило сюда. Воцарилась тягостная тишина.

— Не доработали машину, — услышал Волков чей-то шепот.

Так вот в чем дело, мелькнула догадка. Если катастрофа — дело рук врага, значит, одна из его задач: посеять в души летчиков недоверие к технике. Но как разобраться, замешан ли тут враг?