Поэт Вадюсик и богиня Катишь – Прочитай, а то прокатишь!
Шрифт:
Зато Катюша стонала от удовольствия и судя по всему, была весьма довольна.
Когда она только начала стонать, я перепугался и спросил, не больно ли ей, но она сквозь зубы сказала: да помолчи ты и я замолчал.
Стонет Катя, как от боли,
Сделал больно я ей, что ли…
Все это выглядело очень странно. Но, возможно, я чего-то не понимаю.
Не понимаю в сексе ничего,
И почему вдруг застонала Катя?
И в рот зачем
Покушать что ль хотела, как салатик?
Потом она слезла с меня и с удивлением спросила:
– А ты не закончил, что ли?
– Что я сделал? – удивился я.
Катя раскатисто расхохоталась.
Что же Катю рассмешило?
Мы, похоже, два дебила…
Мы легли на землю, и она обняла меня. Её ласковые прикосновения и слова быстро восстановили мои силы. Через 15 минут мы оба отдохнули и пошли дальше.
Приятны объятия нежные Кати,
И ласковых рук обаятельный плен.
Но все же поесть хочет искренне Вадик,
А все остальное разруха и тлен!
Я немного отстал и вдруг впервые увидел Катину крохотную очаровательную попочку такой милой формы и восхитительной упругости, что даже на мгновение престал чувствовать голод и жажду.
Как приятна попа Кати,
Полюбил ее ваш Вадик!
Но потом есть и пить захотелось еще сильнее. Слава Богу, вскоре мы набрели на ручей и смогли хотя бы напиться.
После этого мне удалось немного посочинять:
Хочу я скатерть – самобранку,
И хлеба свежего поесть.
Не ел вчера и спозаранку,
Но сохранить сумел я честь!
Про сохранить честь было явное преувеличение, но на что не пойдешь ради хорошей рифмы!
После чего буквально через 200 метров наткнулись на разложенную прямо на земле скатерть с двумя батонами белого хлеба.
Мы сожрали каждый по батону за минуту.
– Вот это ты реальность меняешь! – с восхищением сказала Катя.
– Стимул хороший, – скромно пояснил я.
Теперь захотелось умыться и я сочинил:
Фонтан бы нам воды прохладной,
Но все-таки не ледяной.
Ходить в грязи весьма досадно,
А чистому один покой!
И через километр мы увидели бьющий из земли фонтан высотою в метр, примерно.
Мы оба с удовольствием помылись и еще раз напились.
Туалета тут не было, я отвернулся от Кати и пописал прямо на землю. Катя почему-то для этого присела.
– Не смотри на меня сейчас, – попросила она.
Я отвернулся.
Потом она помыла ладошки, взяла меня за руку, и мы пошли дальше.
Глава 3.
А хорошо бы милый домик,
И с Эллочкою тоже связь.
Господь, услышь сейчас мой стоник,
Я буду ушлый, как карась.
И через километр мы набрели на стандартный дом для путешественников.
Немного удивляло то, что Катя никогда не читала меняющих реальность стихов.
– А ты не умеешь менять реальность? – с удивлением спросил я.
– Умею, – сказала Катя, – но мне для этого нужны карандаши и бумага. Я художник.
– Никогда о таком варианте не слышал!
– Ты много чего не слышал и не знаешь, – сказала Катюша со вздохом и слегка дернула меня за причинное место. Но я уже привык к ее устремлениям и не удивился.
Дернула Катюша за мой хвостик малый,
И стою уныло словно обветшалый…
В доме я сразу подбежал к компьютеру и включил его.
Сети не было. Где же находится эта планета?
Пропали мы не ясно где,
И кто нас скрал, не ясно.
Зато я побывал в … везде,
И это мне приятно.
Я нашел на вешалке в прихожей легкую летнюю одежду и оделся. Катюша одеваться не стала. Ну да, она же нудистка, – вспомнил я.
Катя – милая нудистка,
Ходит голая всегда.
Возбудись, моя пиписка,
Мы построим города…
Что было делать дальше, было совершенно непонятно.
Связи с Эллочкой не было, киберпомошник не отзывался.
Отрезаны от бела света,
И непонятно, делать что.
Но Катя, будто как комета,
Вдруг прилетела к нам зато…
Впрочем, утро вечера мудренее и лучше всего было отдохнуть.
В спальне стояла широкая двуспальная кровать и Катюша уже легла на нее. Укрываться ничем не стала.
– Иди ко мне, мой дорогой, – томно сказала она.
Странное дело, – я испытывал двойственные чувства. С одной стороны свежее девичье тело тянуло к себе, но с другой стороны как будто что-то и отталкивало.
В то же время и причины для отказа не было.
Пора в постель,
В душе метель!
– Давай ты сверху, – сказал я, думая, что она откажется.
– С удовольствием – наоборот просияла Катюшечка, – это моя любимая поза.
Я тяжело вздохнул и лег в постель.
Что она вытворяла, даже странно сказать: заглатывала мой петушок так, что я боялся за его целостность. Тут мне кстати вспомнилось, как однажды год назад это место чуть не откусила рыба. Потом она прыгала на мне с такой амплитудой, что постоянно соскакивала и приходилось надеваться обратно.