Поэтические сборники

Гумилев Николай Степанович

90. «Ты помнишь дворец великанов...» 

Ты помнишь дворец великанов, В бассейне серебряных рыб, Аллеи высоких платанов И башни из каменных глыб? Как конь золотистый у башен, Играя, вставая на дыбы, И белый чепрак был украшен Узорами тонкой резьбы? Ты помнишь, у облачных впадин С тобою нашли мы карниз, Где звезды, как горсть виноградин, Стремительно падали вниз? Теперь, о скажи, не бледнея, Теперь мы с тобою не те, Быть может, сильней и смелее, Но только чужие мечте. У

нас, как точеные, руки, Красивы у нас имена, Но мертвой, томительной скуке Душа навсегда отдана. И мы до сих пор не забыли, Хоть нам и дано забывать, То время, когда мы любили, Когда мы умели летать.

91. СТАРИНА

Вот парк с пустынными опушками Где сонных трав печальна зыбь, Где поздно вечером с лягушками Перекликаться любит выпь. Вот дом, старинный и некрашеный, В нем словно плавает туман; В нем залы гулкие украшены Изображением пейзан. Мне суждено одну тоску нести, Где дед раскладывал пасьянс И где влюблялись тетки в юности И танцевали контреданс.И сердце мучится бездомное, Что им владеет лишь одна Такая скучная и темная, Незолотая старина. ... Теперь бы кручи необорные, Снега серебряных вершин, Да тучи сизые и черные Над гулким грохотом лавин!

92. «Он поклялся в строгом храме...» 

Он поклялся в строгом храме Перед статуей Мадонны, Что он будет верен даме, Той, чьи взоры непреклонны. И забыл о тайном браке, Всюду ласки расточая, Ночью был зарезан в драке И пришел к преддверьям рая. "Ты ль в Моем не клялся храме, — Прозвучала речь Мадонны, — Что ты будешь верен даме, Той, чьи взоры непреклонны? Отойди, не эти жатвы Собирает Царь Небесный. Кто нарушил слово клятвы, Гибнет, Богу неизвестный". Но, печальный и упрямый, Он припал к ногам Мадонны: "Я нигде не встретил дамы, Той, чьи взоры непреклонны".

93. ВОРОТА РАЯ

Не семью печатями алмазными В Божий рай замкнулся вечный вход, Он не манит блеском и соблазнами, И его не ведает народ. Это дверь в стене, давно заброшенной, Камни, мох, и больше ничего, Возле — нищий, словно гость непрошенный, И ключи у пояса его. Мимо едут рыцари и латники, Трубный вой, бряцанье серебра, И никто не взглянет на привратника, Светлого апостола Петра. Все мечтают: "Там, у Гроба Божия, Двери рая вскроются для нас, На горе Фаворе, у подножия, Прозвенит обетованный час". Так проходит медленное чудище, Завывая, трубит звонкий рог, И апостол Петр в дырявом рубище, Словно нищий, бледен и убог.

94. ЗАВОДИ

Н. В. Анненской

Солнце скрылось на западе За полями обетованными, И стали тихие заводи Синими и благоуханными. Сонно дрогнул камыш, Пролетела летучая мышь, Рыба плеснулаеь в омуте... ... И направились к дому те, У кого есть дом С голубыми ставнями, С креслами давними И круглым чайным столом. Я один остался на воздухе Смотреть на сонную заводь, Где

днем так отрадно плавать, А вечером плакать, Потому что я люблю Тебя, Господи.

95. КЕНГУРУ

Утро девушки

Сон меня сегодня не разнежил, Я проснулась рано поутру И пошла, вдыхая воздух свежий, Посмотреть ручного кенгуру. Он срывал пучки смолистых игол, Глупый, для чего-то их жевал, И смешно, смешно ко мне запрыгал, И еще смешнее закричал. У него так неуклюжи ласки, Но и я люблю ласкать его, Чтоб его коричневые глазки Мигом осветило торжество. А потом, охвачена истомой, Я мечтать уселась на скамью; Что ж нейдет он, дальний, незнакомый, Тот один, которого люблю! Мысли так отчетливо ложатся, Словно тени листьев поутру. Я хочу к кому-нибудь ласкаться, Как ко мне ласкался кенгуру.

96. МАЭСТРО

Н.Л. Сверчкову

В красном фраке с галунами, Надушенный, встал маэстро, Он рассыпал перед нами Звуки легкие оркестра. Звуки мчались и кричали, Как виденья, как гиганты, И метались в гулкой зале, И роняли бриллианты. К золотым сбегали рыбкам, Что плескались там, в бассейне, И по девичьим улыбкам Плыли тише и лилейней. Созидали башни храмам Голубеющего рая И ласкали плечи дамам, Улыбаясь и играя. А потом с веселой дрожью, Закружившись вкруг оркестра, Тихо падали к подножью Надушенного маэстро.

97. ДОН-ЖУАН

Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя И обмануть медлительное время, Всегда лобзая новые уста; А в старости принять завет Христа, Потупить взор, посыпать пеплом темя И взять на грудь спасающее бремя Тяжелого железного креста! И лишь когда средь оргии победной Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный, Испуганный в тиши своих путей, Я вспоминаю, что, ненужный атом, Я не имел от женщины детей И никогда не звал мужчину братом..

98. ПОПУГАЙ

Я — попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага. Вокруг — реторты, глобусы, бумага, И кашель старика, и бой часов. Пусть в час заклятий, в вихре голосов И в блеске глаз, мерцающих как шпага, Ерошат крылья ужас и отвага И я сражаюсь с призраками сов... Пусть! Но едва под этот свод унылый Войдет гадать о картах иль о милой Распутник в раззолоченном плаще, — Мне грезится корабль в тиши залива, Я вспоминаю солнце... и вотще Стремлюсь забыть, что тайна некрасива.

99. ЧИТАТЕЛЬ КНИГ

Читатель книг, и я хотел найти Мой тихий рай в покорности сознанья, Я их любил, те странные пути, Где нет надежд и нет воспоминанья. Неутомимо плыть ручьями строк, В проливы глав вступать нетерпеливо И наблюдать, как пенится поток, И слушать гул идущего прилива! Но вечером... О, как она страшна, Ночная тень за шкафом, за киотом, И маятник, недвижный как луна, Что светит над мерцающим болотом!