Поезд следует в ад
Шрифт:
Игорь вскочил со скамейки. Бездействие для него было особенно тягостно, и он как будто обрадовался возможности хотя бы попытаться сделать что-нибудь. Скорость у поезда была сейчас — будь здоров, и прыгать на ходу — почти верная смерть, но это все же лучше, чем тупое ожидание. Он приоткрыл было дверь в тамбур, но оттуда вдруг вырвались языки пламени и пахнуло таким жаром, что он поспешил ее захлопнуть. Эх, стекло бы разбить чем-нибудь тяжелым…
— Куда ж ты денешься с подводной лодки? — глумливо хмыкнул Андрей с соседней скамейки.
Ольга
— Не в этом смысле! Я говорю о том, чтобы перестать быть… девственницей!
Андрей впервые посмотрел на нее с интересом:
— Потрахаться захотела напоследок? А что, тоже дело! Обидно небось, что ни один мужик до сих пор не позарился… Чур, я первый!
Он развалился на сиденье, широко расставив ноги. Ольга почувствовала, как нахальный взгляд скользит по шее, груди, спускается ниже… От этого было нестерпимо стыдно, будто вывалялась в липкой грязи. Ольга всхлипнула и закрыла лицо руками.
Игорь, который в этот момент все еще стоял у окна, вдруг развернулся и быстрым, точным, почти неуловимым движением ударил Андрея куда-то в основание шеи, от чего он вдруг как-то разом осел и медленно сполз на пол.
— Хотя бы теперь эта плесень заткнется, — коротко резюмировал он, — а то уши вянут.
На этот раз Сергей Николаевич не пытался его остановить. Даже головы не повернул в сторону Андрея, лежащего без сознания. Он смотрел на Ольгу — с удивлением и восторгом одновременно.
— А знаете… Может, вы и правы! Как сказано в Библии, «семя жены сотрет главу змия…».
Оля отняла руки от лица и робко огляделась вокруг. Увидев, что никто не смеется и не осуждает ее, она вдруг улыбнулась — и как будто солнце осветило всех. У Игоря даже сердце заныло. Олег тоже смотрел как зачарованный — так она была хороша.
Игорь глазам своим не поверил, когда Ольга обернулась и положила руки ему на плечи. Он смотрел ей в глаза — и не мог насмотреться, чувствовал, как сердце трепещет в груди, будто вот-вот выскочит наружу. В следующий момент они стояли обнявшись и не могли оторваться друг от друга. Ничто больше не имело значения — только глаза и губы, только руки, которые сами знали свое дело, и одежда спадала сама собой…
Андрей так и лежал на полу, как сломанная кукла, Вилен Сидорович давно затих в своем углу, скорчившись на сиденье. То ли заснул, то ли тоже сознание потерял… На них никто не обращал внимания. Сергей Николаевич, Анна и Олег отвернулись и уставились в стенку, как будто внимательно изучая «Правила поведения пассажиров на железнодорожном транспорте», вывешенные в рамочке. Они молчали, боясь случайно потревожить двоих, что нашли друг друга у самого края смерти — и на краткий миг, но победили ее.
Потом они вернулись, держась за руки, как будто никак не могли расстаться. Ольга, раскрасневшаяся и очень хорошенькая, смущенно улыбалась, а Игорь просто сиял от счастья. Анна даже удивилась — как будто совсем другой человек! Как он мог измениться так быстро?
Они сели рядом, и Ольга положила голову ему на плечо таким грациозным и женственным движением, как будто именно этого момента и ждала всю свою жизнь. Посмотреть со стороны — просто двое влюбленных возвращаются домой поздним вечером…
Электрический свет в вагоне мигнул и погас. Теперь пассажиры оказались в темноте, и только время от времени огненные сполохи, что мелькали за окнами, освещали их лица тревожными багряно-красными отблесками. Исчезла последняя иллюзия нормальностипроисходящего… И слабая надежда, что все еще, может быть, обойдется.
— Смотрите! — крикнул Олег. — Там, впереди! Все прилипли к окнам. Впереди маячил свет, и уже можно было разглядеть те места, где они оказались, — долины, поросшие черной травой, шевелящейся, как щупальца спрута, уродливые нагромождения скал, даже реку, текущую расплавленным металлом… Заметно стало и то, что поезд мчится уже не по земле, а надней.
Вместо привычных рельсов и шпал под колесами была странная конструкция, вроде монорельса, укрепленного на высоких опорах. И далеко впереди — город окруженный глубокими рвами, с тяжелыми стенами и раскаленными башнями. Из них все время вырывались языки пламени, и все вместе создавало ту адскую иллюминацию, что злосчастные путешественники заметили издалека.
— Кажется, почти приехали, — вымолвила Анна дрожащими губами. — Ой, что же теперь будет…
— Скоро узнаем, — хмуро ответил Олег.
И верно — поезд летел вперед, и расстояние неумолимо сокращалось с каждой минутой. Игорь крепко обнял Ольгу за плечи, как будто надеялся защитить, и она покорно затихла в кольце его рук. Анна посмотрела на них с завистью. Ужас, ненадолго отпустивший сердце, вновь сжал его в ледяных клещах.
— Если не хочешь ехать до конечной, надо раньше сойти, —наставительно произнес знакомый женский голос с хрипотцой у нее в голове. Анна даже разозлилась — хорошо ей рассуждать! Легко сказать — сойти раньше… Где — здесь, в этой проклятой пустыне? И потом — этот экспресс идет без остановок. И все же…
— А что, если остановить поезд? — выпалила она.
— На такой скорости? Мы разобьемся! — ответил Олег. Потом подумал и добавил: — Хотя, может, оно бы и к лучшему.
Сергей Николаевич почему-то вспомнил Михаила Осоргина — соседа по дому еще в Ленинграде. Бывший дворянин хорошего рода, бывший офицер, он потерял ногу еще на германской войне, а дом и имение в деревне — уже после революции. Веселый был человек — когда за ним пришли, он шутил и курил папироску… А потом взял и прыгнул в лестничный пролет пятого этажа, увлекая за собой бойца НКВД — одного из троих, что пришли его арестовывать. Знал ведь, что с его биографией и нелюбовью к советской власти в этом учреждении нечего рассчитывать на снисхождение.