Поездка в Трансильванию
Шрифт:
Дронго нахмурился. Поездка с марокканским экспертом не сулила ничего приятного.
– Она тоже поедет с нами? – уточнил Сиди Какуб, заметив реакцию Дронго.
– Да, – подтвердил Панчулеску, – мы поедем все вместе.
– Вы с ней знакомы? – спросил Сиди Какуб, обращаясь к Дронго.
– Мы встречались, но, боюсь, она не считает меня своим хорошим знакомым, – признался Дронго.
– Кто еще? – уточнил Сиди Какуб.
– С нами поедут еще и представители румынского МИДа, – пояснил Панчулеску, – а также прилетевшая из Страсбурга госпожа Эужения Лунгул. Она как раз консультант
– А комиссар Дезире Брюлей? – Дронго подумал, что ему лучше перейти в другую группу.
– Он – в первой группе, – пояснил Панчулеску, просматривая списки.
– Может, нам поменяться? – предложил Дронго. – Мы с ним старые друзья.
– Наверное, можно, – ответил Панчулеску. – Но первая группа франкоязычная. Туда попали представители Франции, Бельгии, Канады, африканских государств, Турции, владеющие французским языком. У них будет франкоязычный гид. Во второй группе будут представители немецкоязычных государств – Австрии, Германии, Швейцарии, Чехии, Голландии, понимающие немецкий. В четвертой представлены специалисты, у которых будет русскоязычный гид. А в вашей группе будут англоязычные представители. Есть еще и пятая группа – представители Скандинавии и Прибалтики, они тоже говорят по-английски. И шестая, где будут представители Аргентины, Испании, Чили, Колумбии, говорящие по-испански.
– Почему тогда госпожа Демченко попала в нашу группу? – спросил Дронго.
– Украинцы традиционно просят включать их в англоязычные группы, – улыбнулся Панчулеску, – вы должны знать это лучше других. Традиция, оставшаяся еще со времен прежнего президента Украины господина Ющенко. Тогда все украинцы принципиально говорили по-английски или по-украински, не соглашаясь входить в русскоязычные группы, как и нынешние прибалты. Кстати, представитель Грузии будет в пятой группе, вместе с прибалтами. Вы же понимаете, что это политика…
– Везде политика, – весело произнес Сиди Какуб, перебирая четки, – все как обычно. Надеюсь, нам покажут замок самого Дракулы?
– Обязательно, – подтвердил Панчулеску, – он сейчас стал своеобразным символом нашей страны. Про него снято столько фильмов и написано столько книг, хотя все было, конечно, совсем не так…
– Самое главное, что Дракула действительно существовал, – сказал Сиди Какуб, – и его наследники наверняка еще живут среди нас, хотя, полагаю, господин Дронго не верит в них.
– Есть столько преступников, которые гораздо хуже вампиров, – пробормотал Дронго. – Когда взрывают самолет в Америке или бомбу в Ираке и гибнут сотни людей, это гораздо хуже вампира. Хотя и вампиры мне принципиально не нравятся.
– Мы постараемся оградить вас от них, – рассмеялся Панчулеску, убирая бумаги в карман, и поднялся. – Увидимся завтра на конференции. Все документы получите утром при регистрации. До свидания, господа эксперты. – Он быстро отошел от них.
– Суетливый человек, – заметил Сиди Какуб. – Вы знаете Эужению Лунгул?
– Нет. А кто это?
– Самый настоящий экстремист. По-моему, она тоже цыганка. Вы бы слышали, как яростно она обвиняла французские власти в депортации цыган. Уже сейчас могу сказать, что с ней будут проблемы. Совершенно неуправляемый человек. Я встречался с ней в Тунисе, куда она приезжала по нашему приглашению в прошлом году, и у меня были большие неприятности из-за этого визита. Госпожа Лунгул свободно владеет английским и французским языками. А в нашей стране французский язык распространен так же, как и арабский, – напомнил Сиди Какуб, – на нем говорит почти вся правящая элита. Она тогда произнесла такую речь, что власти даже хотели ее депортировать. Правда, это было еще при прежнем руководстве.
– Сколько ей лет?
– Тридцать или чуть больше. Причем я просил ее воздержаться от публичной критики, но разве она кого слышит? Хорошо, что у нас все поменялось.
– Как у вас сейчас обстановка? – поинтересовался Дронго. – Ведь столько всего произошло – революция, бегство президента Бен-Али…
– Стабилизация наступит не скоро, – признался Сиди Какуб, – это уже правило, не имеющее исключений. Лучше один тиран и твердая власть, чем анархия и беспорядки на улицах. Он «царствовал» двадцать три года. Для любой страны это более чем достаточный срок, чтобы везде были его люди, его чиновники, его генералы, его доверенные лица. Нужно либо всех менять, либо всех прощать, но ни то ни другое невозможно.
– Во многих арабских странах схожая ситуация, – напомнил Дронго.
– От этого нам не легче, – заметил Сиди Какуб, продолжая перебирать четки. – Полагаю, что в Египте будут такие же проблемы после Мубарака. Он правит уже тридцать лет. Согласитесь, если это не наследственная монархия, потрясения почти неизбежны. Хотя он, кажется, собирается оставить своего сына, которого терпеть не могут в Египте. Боюсь, что после Туниса начнется обычный «эффект домино».
– Кажется, еще в конце восемнадцатого века было сказано, что любую революцию порождают злоупотребления, – напомнил Дронго, – но в конечном итоге любые злоупотребления лучше революции. Хотя это достаточно спорная точка зрения.
– Только не в наших условиях, – возразил Сиди Какуб. – Помните, что случилось в Ираке, где убрали Саддама Хусейна, который правил двадцать четыре года? Получили на долгие годы вперед гражданскую войну всех против всех, фактический распад страны на курдов, шиитов и суннитов, не говоря уже о проблемах внешней агрессии. Восемь лет идет непрерывная война, которой не видно конца. Таковы реалии наших государств, – цинично добавил арабский эксперт, – хотя это касается не только их. Вспомните Йемен, Ливию, Сирию, где схожие проблемы, или вашу Киргизию, где уже дважды изгоняли президентов. Думаете, там все закончилось?
– Боюсь, что нет, – признался Дронго.
К ним подошла молодая женщина с микрофоном в руках.
– Я могу взять у вас интервью для румынского телевидения? – на ломаном английском спросила она. – Господин Панчулеску посоветовал обратиться именно к вам.
– Только не у меня, – быстро поднялся Дронго. – Господин Сиди Какуб аль-Мутни всемирно известный эксперт, поговорите с ним.
– Нельзя быть таким скромным, коллега, – добродушно заметил Сиди Какуб, кивая журналистке в знак согласия.