Погибель королей
Шрифт:
Грач ухмыльнулся и убрал свою связку ключей.
– Я не говорил, что ничего не нашел. Мышь меня хорошо выучила. – Он снял с пояса мешочек и позвенел им.
– Молодчина, – сказал скупщик краденого. – Неси добычу сюда, я хочу почувствовать вес металла.
Грач обогнул стол, увидел холст на мольберте и негромко присвистнул. Он положил мешочек на стол.
– Что, нравится? – улыбнулся Мягкобрюх и с удивлением увидел, что мальчик залился румянцем.
– Ага… Она… м-м… замечательная.
– Эту картину повесят в клубе «Разорванная вуаль». Она еще не закончена. Хочу провести хотя бы еще один сеанс с новой девочкой. Как там ее – Мирия?
– Морея, – ответил Грач, не сводя глаз с картины.
– Точно.
– Угу. – Грач продолжал смотреть на холст, словно никогда не видел сисек, что, учитывая все обстоятельства, было маловероятно.
Усмехнувшись, Мягкобрюх достал из-под одежды ювелирную лупу. На этот раз улов оказался лучше, гораздо лучше того, что обычно приносил Грач. За один лишь перстень с рубином можно выручить несколько тысяч тронов – если найти подходящего покупателя.
– Неплохо, – сказал Мягкобрюх. – Дам четыреста кубков за все.
– Четыреста? Всего четыреста? – На лице Грача отобразилось сомнение.
– Это хорошая цена. – Цена была скверной, и Мягкобрюх прекрасно это понимал, однако более выгодного предложения Грач нигде не найдет. – Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
Грач удивленно поднял бровь.
– Мягкобрюх, это же рубин.
Проклятье. Он должен запомнить, что мальчишка – не один из тех громил, которые не отличат рубин от розового кварца. Мышь, покойная учительница Грача, однажды объяснила Мягкобрюху, что каждое вещество в мире обладает особой аурой, не похожей на все остальные. С помощью своего зрения ключ может определить, сделана ли монета из покрашенного свинца или из золота, а если из золота, то какой чистоты. И если определенному подростку-оборванцу хватило ума оставить себе образцы, то он мог бы также определить, какой именно драгоценный камень он украл [19] .
19
Здесь подразумевается, что Ночные Танцоры достаточно образованны, чтобы учить найденных ими талантливых детей, но недостаточно продвинуты, чтобы заставить их запоминать характеристики тенье. Они дают детям ровно столько знаний, чтобы они приносили пользу, но ни крупицей больше.
Будь проклят этот мальчишка; от его ума никакой выгоды.
– Не рубин, а шпинель, – поправил его Мягкобрюх. – И к тому же теплый на ощупь.
Выругавшись, Грач наполовину отвернулся от него.
– Клянусь Таджей! Мягкобрюх, он совпадает с чистым рубином. У Вороны сережка с рубином, настоящим, так что не заливай мне.
Мягкобрюх погладил уголки рта и посмотрел на мальчика. Грач был высоким, выше всех знакомых Мягкобрюха, а ведь он еще продолжал расти. К тому же он был красив – здесь таких красивых юношей можно увидеть только в бархатных домах. Все его тело было ходячей рекламой чужеземных предков. Да, конечно, Грач покрасил свои волосы в черный цвет – либо подумал, что так они будут больше соответствовать имени Грач, либо по глупости решил, что так будет меньше выделяться, но Мягкобрюху казалось, что они выглядят нелепо. Но вот что забавно: несмотря на свою внешность, Грач действительно умел исчезать, стоило твоему вниманию лишь немного рассеяться. Мягкобрюх никак не мог понять, как такому заметному мальчику удается действовать столь скрытно.
Возможно, в мире действительно есть прирожденные воры.
– Прости за любопытство, – решил сменить тему Мягкобрюх, – с тех пор как Мыши не стало, сколько ты работаешь со мной – три года?
Грач пожал плечами.
– И что?
– А то. Обычно дети выдают себя, потому что тратят деньги слишком быстро. Даже Сторожам хватает ума понять, что дело нечисто, если уличный мальчишка, который еще слишком мал, чтобы служить, начинает сорить деньгами в Бархатном городе. Но ты – совсем другое дело. Ты ни одной монеты не потратил, так что стражники и охотники на ведьм тебя не разыскивают. По моим подсчетам, у тебя где-то должна быть припрятана кругленькая сумма. Зачем такому мальчику, как ты, столько денег? Собираешься выйти из игры?
Грач скрестил руки на груди и промолчал.
Мягкобрюх помахал рукой.
– Неважно. Все равно это не мое дело.
– Они не для меня.
Мягкобрюх остановился и задержал взгляд на Граче. Он так и думал, что эти деньги предназначены не для Грача. Предполагалось, что Ночные Танцоры не должны знать имен друг друга, но даже в городе, в котором в засушливый сезон живет миллион человек, жители одного квартала рано или поздно должны встретиться. Поскольку Мягкобрюх постоянно искал моделей для своих картин, он побывал почти в каждом доме. Он знал, что настоящее имя Грача – Кирин. Он знал, что приемный отец Грача – слепой музыкант по имени Сурдье, который зарабатывает себе на хлеб, играя в клубе «Разорванная вуаль». И он знал: Грач копит деньги, чтобы Сурдье мог уйти на покой, чтобы его пораженные артритом пальцы не болели от ежедневных выступлений. Когда Мягкобрюх об этом задумывался, у него слезы на глаза наворачивались.
Иногда ему даже хотелось поступить с парнишкой по справедливости, однако это желание Мягкобрюх всегда в себе давил.
Он кивнул.
– Ясно. Да, я понимаю. Ты хороший парень, Грач, и не важно, что твоя мама была не из этих мест. Мне отправить деньги обычным способом?
– Погоди, мы еще не сошлись в цене. Я хочу тебе еще кое-что показать…
Зазвенел колокольчик у дверей. Мягкобрюх увидел, кто вошел в ломбард, и застонал.
Какой-то подросток вразвалочку двинулся от двери в глубь лавки.
– Проклятье, это же мой любимый бархатный мальчик! Грач, ты оказываешь услуги за металл? У меня есть копье, которое нуждается в полировке. – Он схватил себя за пах – на тот случай, если Грач не понял намека.
Грач сделал вид, что не замечает вновь прибывшего, но с такой силой вцепился в край стола, что костяшки его пальцев побелели.
– Мягкобрюх, когда у Принцессы снова будут котята, принести тебе парочку? Кажется, в твоей лавке завелись крысы.
Колокольчик зазвенел снова, и в ломбард вошли еще несколько подростков.
– Мальчики, не забывайте, где вы, – напомнил им Мягкобрюх. – Здесь не драться.
– Ой, да я просто шутил. Верно, Грач? – Предводитель подростков был закаленным уличным громилой на несколько лет старше Грача. За свою карьеру Мягкобрюх уже сто раз видел таких, как он, хулиганов и садистов, считавших, что место в Ночных Танцорах дает им амнистию за любые преступления. Рано или поздно большинство получало суровый урок, а многие даже оказывались в цепях. Но некоторым он впрок не шел. Уличный громила сделал движение левой рукой в сторону спины Грача.
Правой у него не было.
– Только тронь меня, Хорек, и второй руки лишишься, – сказал Грач и снова достал кинжалы из рукавов.
– Я Харис! Сколько раз тебе нужно повторять?! – воскликнул подросток, но руку все же убрал.
Грач не улыбнулся.
– Это ничего. Для меня ты был и будешь трусливым хорьком.
– Не драться! – крикнул Мягкобрюх обоим, когда они схватились за оружие. – Не забывайте, где вы.
Хариса и Грача связывали долгие отношения. Хуже того, когда-то они были друзьями, но почему-то поссорились, и их дружба превратилась в ненависть. Подробностей Мягкобрюх не знал. Возможно, причиной стала обычная ревность: Грач вырос красивым, и его выбрали на роль ключа, а Хариса – нет. О смерти Мыши ходили странные слухи – слухи, в которые Мягкобрюху не очень-то хотелось верить.