Поглощенные обманом
Шрифт:
36 лет
Я был свидетелем того, как жизнь заканчивалась прямо у меня на глазах.
Не один раз.
Не дважды.
Но бесчисленное количество раз.
После того, как я увидел, как жизнь покинула тело моей мамы, когда мне было десять лет, у меня было прозрение.
Ах, смерть — это так просто.
Смерть — это нажатие на
Если мама, бесстрашная Доминика, которая была сильнее самой жизни, была убита так легко, то поступок не мог быть таким уж трудным.
Вот почему я никогда не боялся смерти. Никогда не смотрел в другую сторону от нее. Никогда не колебался перед ней.
На самом деле, я ворвался прямо в нее. Я победил ее и поставил на колени перед собой, как папа сделал с мамой, а затем выстрелил ей в лицо.
Я так часто избегал безжалостных лап смерти, что считал себя невосприимчивым к ней.
В каком-то смысле смерть для меня ничего не значит.
Не трогает меня.
Не прикасается ко мне.
Это была моя ошибка. Ошибка в моей системе.
Несмотря на то, что я никогда не боялся конца — или чего-то еще, на самом деле, — после казни мамы, есть кое-что, что я боялся потерять.
Или кое-кто.
Мир движется в замедленном темпе, но все равно слишком быстро, и остановить его невозможно.
Когда я последовал за Лией сюда после того, как она отправила двойника домой и попыталась сбежать, это не то, что я думал, произойдет.
Лия падает со скалы, как лист. Легкая, крошечная и такая чертовски хрупкая.
Я протягиваю руку, но хватаю только воздух.
Паника, какой я никогда в жизни не испытывал, сводит мои лопатки вместе и замораживает меня на месте.
Черт, нет.
Это не то, чем все закончится.
Я спускаюсь по склону утеса, скользя по грязи, пока почти не ударяюсь о воду. Моя рана на бицепсе ноет от боли, и мои сухожилия пульсируют при каждом движении.
Вытащив телефон, я нажал на значок фонарика, пока луч света не пролился передо мной, освещая яростные волны, бьющиеся о скалы.
Мысль о том, что Лия застряла там, разорванная на части разъяренной водой, сжимает мое тело и атакует мои нервы.
Я различаю маленькую фигурку, цепляющуюся за камень, пока он плавает в воде, но она не уплывает.
Голоса моих людей приближаются, и первым появляется крупное телосложение Коли, когда он спускается со скалы.
— Тащи веревки! — рявкаю я, затем кладу телефон на маленький камень, направляя фонарик вперед, прежде чем нырнуть прямо в ледяную воду.
Шок пробегает по моему телу и моей ране, ране, которую она нанесла, пытаясь убежать от меня, но я игнорирую весь дискомфорт,
Разбивающиеся волны упрямо пытаются унести Лию прочь, прижать ее хрупкое тело к безжалостным скалам и высосать ее жизненную сущность.
Когда я добираюсь до нее, я узнаю, почему вода не смогла забрать ее. Я думал, она обвилась вокруг одного камня, но оказалось, что она застряла между двумя. Один из них не виден, но заключает в тюрьму ее нижнюю половину.
Я хватаю ее холодное, мокрое запястье и перестаю дышать, ожидая пульса.
Проходит одна доля секунды.
Две…
Три…
Крошечный удар под моим замерзшим пальцем, и я, наконец, вдыхаю большой глоток воздуха.
Я использую один камень в качестве якоря, когда протаскиваю Лию между двумя другими. В тот момент, когда она высвобождается, я обнимаю ее за талию и прижимаю ее замерзающее тело к своему.
Темные пряди волос закрывают ее лицо, и я откидываю их назад. Даже при слабом свете фонарика я вижу, что она бледна, а ее губы посинели, темнея с каждой секундой.
Ей нужна медицинская помощь, и она нужна ей сейчас.
— Босс! — зовет Коля с берега.
Я смотрю вверх и вижу его, Яна, Бориса и нескольких моих людей, стоящих на краю обрыва. Мой старший охранник бросает веревку, но ее уносит вода.
Он делает это снова, и я хватаю ее в последнюю секунду и обматываю вокруг талии Лии. Я останавливаюсь, когда мои пальцы натыкаются на разорванный материал ее платья, затем осторожно ощупываю его.
Моя рука замедляется, когда я нахожу рану в нижней части ее живота. Глубокая, как черт, рана, которая проглатывает мой палец.
Я быстро убираю руку, удерживая ее неподвижной. Это намного серьезнее, чем я думал, если она тоже ранена. Это осложнение может быть смертельным в ее замороженном состоянии.
— Вытащите нас отсюда! — кричу я, перекрывая течение.
Коля и Ян дергают за веревку, в то время как другие мужчины стоят в качестве второй линии принуждения.
Я ставлю Лию перед собой, чтобы не касаться ее раны, одной рукой обнимаю ее за грудь, а другой держусь за веревку.
Вода несет наш вес, когда мои охранники тащат нас к берегу. Коля передает веревку остальным, и они с Яном спешат ко мне.
Я позволил Коле взять тело Лии только для того, чтобы я мог выйти из воды. Мои мышцы болят от напряжения, а рана на бицепсе пульсирует раскаленной болью. Однако, как только я оказываюсь на твердой земле, я срываю веревку с Лии и притягиваю ее хрупкое тело к себе. Она все еще чертовски замерзшая, и ее губы синие и… неправильные.
— Один из вас дайте мне куртку, — приказываю я по-русски.
Ян снимает свою и набрасывает ее на тело Лии, не потрудившись скрыть свой злобный взгляд, направленный на меня.