Погода в доме
Шрифт:
В довершение всех утренних неприятностей на завтрак были макароны. Отгадайте, какие?
Воспользовавшись тем, что родители увлечены беседой – отец рубил воздух ладонью и часто повторял про дисциплину на корабле, мама украдкой косилась на сына и однообразно отвечала: «Сережа, спокойней!» или «Сережа, он же маленький!» – Сашка меланхоличным жестом опустил тарелку с макаронами под стол, там опорожнил и, подперев подбородок рукой, быстро шепнул в кулак: «Уборка».
Зануда отличался отличным слухом, но, к сожалению, не только им. Иначе зачем бы Сашке выдумывать ему такое имя? Вот и сейчас, вместо того, чтобы включить автоматическую очистку
Обнаружив посреди кухонного ковра аппетитную макаронную кучку, мама мгновенно позабыла собственный довод про «он же маленький» и безоговорочно перешла на сторону отца.
«Обычный пес, – угрюмо размышлял Сашка, – совсем не породистый, даже наоборот, справился бы с этим лучше всяких самоочищающихся полов».
Необходимость отправляться в школу он воспринял если не с радостью, то с явным облегчением. Сашка вывел из гаража свой – нормальный, с двумя колесами – велосипед, выехал через предусмотрительно распахнувшуюся калитку на дорогу и, круто развернувшись, окинул мрачным взглядом родной дом.
После устранения последствий сегодняшней перепланировки дом снова походил на огромный гриб, только без шляпки и с глазами. Глаза – это из-за папы, который вместо обычных окон оборудовал свою спальню привычными ему иллюминаторами. Порой Сашке казалось, что куда бы он ни уехал, как бы далеко от дома ни находился, эти глаза все равно следят за ним, внимательные и ничего не упускающие.
А вот фигушки вам без масла!
К сенсорному экранчику калитки, распознающему отпечатки пальцев хозяев, Сашка приложил кукиш. А в ответ на загоревшуюся надпись «Ошибка идентификации. Пожалуйста, повторите ввод!» показал язык.
«Живут же люди!» – с завистью думал он, проносясь мимо обычных коттеджей и дачных домиков, в которых летом невыносимо душно, а зимой холодно, где, чтобы передвинуть мебель, нужно нанять бригаду грузчиков, а для перепланировки комнат использовать кувалду. – «Живут и даже не понимают собственного счастья!»
Дорога к школе почти на всем своем протяжении шла в горку, к тому же после зарядки чуть-чуть побаливали мышцы ног, поэтому Сашка успел уже довольно прилично умаяться, когда в ранце за его спиной запищал телефон. Пришлось тормозить и останавливаться, спустив одну ногу с педали на землю.
– Сашуль, ты где сейчас? – спросил из трубки встревоженный мамин голос.
– Где-то в районе пятьдесят седьмого столба, – честно признался Сашка.
Он давно привык считать столбы у дороги, мимо которых проезжал. По пути до школы их встречалось ровно сто тринадцать. Только что он миновал пятьдесят шестой, то есть находился приблизительно на половине пути – хотя сто тринадцать, как он выяснил всего час назад, пополам и не делится.
– Возвращайся, сына, – попросила мама. – И, пожалуйста, побыстрей.
– А что случилось? – насторожился Сашка.
– Только что по радио передали штормовое предупреждение. Вернее, передали час назад, но мы из-за этой катавасии все пропустили. Приезжай, слышишь?
Первым Сашку посетило облегчение. Подумаешь, предупреждение! Он-то сперва испугался, что это папа обнаружил сломанный флюгер, и даже успел удивиться, зачем кому-то в восемь утра понадобился «Атлас мира»? Вот где был бы шторм, баллов на семь – судя по числу дней, на которое Сашку оставят без телевизора, интернета и прочих развлечений.
Затем пришло сомнение. Сашка взглянул на светлое, почти безоблачное небо, которое, как пишут в книжках, ничего не предвещало, поискал послюнявленным пальцем ветерок, прислушался к спокойному щебету птиц и начал жалобно:
– Мам, да мне тут до школы…
– Немедленно домой! – раздался вдруг прямо в ухе специальный, военно-морской, голос отца, и Сашка моментально, почти что на одном колесе развернул велосипед в сторону дома.
Уже через пару минут погода резко стала портиться. Первыми смолкли птицы, на глазах окреп ветерок, усилился, погнал по асфальту песок и мелкие ветки – только успевай зажмуривать глаза. Ладно бы был попутный, так нет – все время в лицо, и Сашке, хоть несся он теперь под горку, приходилось так накручивать педали, как будто велик его взбирался по крутому склону на Эверест. Дождя с градом пока не было, но судя по отдаленным раскатам, это был вопрос нескольких минут.
Еще дважды начинал пищать телефон в ранце, но Сашка был слишком занят, чтобы реагировать.
Калитку дома он нашел распахнутой настежь, видимо, за его приездом следили изнутри, въехал во двор одновременно с первыми струями дождя и, прежде чем гаражная дверь захлопнулась за ним, успел получить по макушке парой увесистых градин.
Поднявшись на лифте на первый этаж, Сашка застал там картину, чем-то напоминающую последний день Помпеи, а еще больше – Ноев ковчег за минуту до отплытия. Так людно и шумно в доме не было даже на новоселье, когда поздравить папу пришел весь его экипаж. Здесь собрались те соседи, которых Сашка знал хорошо, те, кого видел только мельком – короче, по-видимому, все, до кого успели дозвониться родители. Почти все были с детьми, многие – с домашними животными. Соседка Сидорова приволокла на собачьем поводке козу Глафиру, и та ошалело крутила головой посреди гостиной, временами пытаясь забодать диван, который всякий раз испуганно вздрагивал и отползал на полметра в сторону.
Сашка тоже в первый момент слегка опешил. Потом нашел глазами маму, она решительно прокладывала себе путь в гомонящей толпе, наконец пробилась, сильно прижала к груди. О чем-то спросила, но в общем гомоне Сашка не расслышал.
Отец обнаружился на винтовой лестнице в противоположном углу комнаты.
– Все на местах? – спросил он, не особенно напрягая голос, однако, все услышали. И сам себя перебил: – Отставить! Как же я… Там ведь флюгер!
Он заспешил на второй этаж и Сашке пришлось изо всех сил крикнуть ему в спину:
– Стой, пап! Его там нет!
– Как это? – Отец удивился так, что все гости на мгновение притихли.
– А я его снял вчера, – в наступившей тишине признался Сашка. – За… это, ну… благовременно.
– Так держать, юнга! – Во взгляде отца мальчик впервые за сегодняшнее утро различил явное одобрение. Папа сказал: – Тогда попрошу внимания. Пожалуйста, дорогие гости, приготовьтесь. Боцман, режим погружения!
Задраились люки – стальные ставни на окнах, включилось аварийное – внутреннее, от автономного генератора – освещение, печально заблеяла Глафира – и дом начал медленно и даже несколько торжественно опускаться под землю. Все погружение заняло две минуты, до тех пор пока крыша дома, теперь – абсолютно плоская, не опустилась до уровня земли, оставив над поверхностью лишь элемент визуального наблюдения, который отец зовет «перископом».