Поговори со своей тенью
Шрифт:
Вот и на этот раз я выскочила из спортзала с целью догнать Большую Маху, а очутилась на улице. Да-да, на улице! Меня душили слезы. Ну почему, почему, почему?! Почему я не могу открыть душу близкому мне человеку? Почему вынуждена страдать в одиночестве? Да потому, что я боялась. Близость с кем-то — это словно страшная кара. Потому что, доверяя, мы подставляем себя под удар. И потом приходится жить, втянув голову в плечи. Вот-вот онона тебя обрушится. Мне казалось, что меня не предавали по одной только причине: некому было. Ведь
От внезапного приступа отчаяния я себя не помнила. И прохожие оглядывались на меня с такими лицами, будто сюда уже ехала «скорая».
Не дождавшись Виолы, я побежала домой. Даже ее мне не хотелось сейчас видеть. Я словно бы оглохла и ослепла.
…Виола пришла не скоро. Я сидела за швейной машинкой уже два часа кряду. И строчила, строчила, строчила… Перед моими глазами простирались бесконечные прямые строчки, а правая нога онемела. Когда позвонили в дверь, невольно поморщилась: я же сделала недавно запасной ключ! И положила дубликат ей в карман. Неужели же обязательно каждый раз меня беспокоить?
Впустив Виолу, я вернулась за швейную машинку. Раздевшись, она прошла в комнату и устало опустилась в кресло. Несколько минут молча смотрела, как я шью. Потом зевнула:
— Ты не хочешь спросить, где я была?
— Нет, не хочу.
Мой взгляд не отрывался от пододеяльника. Мы еще несколько минут помолчали.
— Я есть хочу! — заявила Виола.
По идее я должна была разозлиться. Не понимаю, почему в такие моменты у меня пропадает всякая способность к сопротивлению? Но мне во что бы то ни стало надо ее накормить. Причем не абы как, а вкусно. Она же такая лакомка, эта Виола!
И я оставила шитье и отправилась на кухню. Пока занималась ужином, Фиалка что-то напевала, и, судя по всему, настроение у нее было прекрасное. Хоть бы помогла мне порезать овощи в салат! Так нет же! Ждет. Просто ждет.
— Ну почему ты не можешь готовить? — не выдержала я. — Почему бы тебе, например, не пожарить мясо? Это же так просто!
— А зачем? — удивилась Фиалка. — Для этого у меня есть ты!
Ах, так! Она честно распределила обязанности! Честно, как ей кажется! Красавице Виоле — постельные утехи, а Глупой Пучеглазой Лягушке — кухня, магазины, уборка и так далее. И это называется честно!
— А не хочешь ли поменяться? — разозлилась я.
Фиалка расхохоталась:
— Ты? Хочешь со мной поменяться? Ты, которая целый месяц ходит в спортклуб для того, чтобы просто сидеть в уголочке? В то время как у меня потрясающие успехи! Нет, милая, каждый должен заниматься своимделом.
И мне ничего не оставалось, как продолжить возиться с ужином. Но, сказать по правде, я уже начинала потихоньку ее ненавидеть. Я уже не хотела быть такой. Во всяком случае не до конца. Многое в Фиалке мне не нравилось.
А поздно вечером:… О! Она разозлила меня так, что я чуть не вышвырнула ее вон из своей квартиры! Я подкараулила Виолу, когда она выходила из ванной. Первым делом лучшая подруга потянулась к выключателю. Свет погас, и она направилась к постели. Нежно зашуршал шелк.
Я щелкнула выключателем. Дверца шкафа была открыта, а на ней висело большое прямоугольное зеркало. Ну, вы знаете эти старые платяные шкафы. И в зеркале отразилась ее красивая, нервная спина, которая за последний месяц обросла мышцами и стала еще красивей. Так вот, на этой спине…
— Выключи! — взвизгнула Фиалка. — Немедленно выключи!
И прежде чем она успела нырнуть под одеяло, я разглядела на ее правом плече синюю татуировку. Разумеется, вы уже догадались, что это была за татуировка. Синий скорпион! Виола успела-таки подлизаться к Большой Махе! Сегодня эта дрянь пошла туда, к ней, и сделала татуировку! Или она сделала это раньше? Нет, сегодня! Пока я сидела за швейной машинкой! Она украла у меня дружбу Большой Махи! О, какая же дрянь!
— Ты… — прошептала я. — Ты это сделала…
— Она сама предложила. Мы заключили союз.
— Союз? Какой союз?
— Мы с ней теперь вроде как сестры. Боевые подруги. Ха-ха!
— А как же я? — растерянно спросила Глупая Пучеглазая Лягушка.
— О, господи! То ты этого хочешь, то стонешь, как будто тебе нож в сердце воткнули! — не выдержала Виола.
— Ты и Большая Маха… Но как это возможно? Значит, я теперь с ней не могу?…
— А вот это меня совершенно не волнует! — заявила Виола и натянула на нос одеяло. — И выключи, пожалуйста, свет!
Мне захотелось вытряхнуть ее из постели и выставить вон, на улицу. Так захотелось! Но я вовремя вспомнила, что справиться с особой, поднаторевшей в схватках с Большой Махой, мне просто не под силу. Да она размажет меня по стенке! Против нее Глупая Пучеглазая Лягушка слишком слаба.
Я выключила свет, да так и осталась стоять посреди комнаты. На душе кошки скребли. Все, что я желаю для нее, рано или поздно осуществляется. Но мне от этого делается только хуже. Прямо пропорциональная зависимость. А между тем мы с ней уже так срослись, что отодрать меня и Виолу друг от друга невозможно. Надо терпеть.
И я легла рядом. Судя по ее ровному дыханию, Фиалка уже спала. И я позволила себе немного поплакать. Совсем чуть-чуть. Надо было думать раньше. Вот так».
«Вернемся в момент истины. Есть некоторые вещи, которые я себе делать раньше не позволяла. Например, разглядывать в зеркало свою собственную спину. Что-то не нравилось мне в ней, в этой спине.
Татуировка, которую делала Большая Маха, была в таком месте, которое почти всегда спрятано под одеждой. Именно там проходят лямки любой маечки, если только они есть вообще. Но такие майки я не ношу, предпочитаю закрытые. Даже летом. Мне нет нужды разглядывать свою собственную спину, да и другим тоже.