Пограничная река. (Тетралогия)
Шрифт:
Олег успел выпустить ещё три стрелы, прежде чем вокруг загудели боло. Земляне прекрасно знали все недостатки данного оружия и, прекратив обстрел, попадали, вжимаясь в снег. Поднявшись после пролёта снарядов, Олег отбросил лук назад, где он не пострадает в рукопашной, и выхватил меч.
Вовремя: к нему, занося дубину, подскочил первый вакс. Похоже, стрела в плече ему вовсе не мешала — вид у него был почти жизнерадостный, если не обращать внимания на явные признаки крайнего раздражения. Олег не стал терять время на замах — распластался в длинном выпаде, перебив дикарю бицепс. Он знал, что
Заметив краем глаза угрожающее движение, Олег инстинктивно пригнулся. Вовремя — над ним прогудел исполинский деревянный молот, доселе применявшийся для умерщвления мамонтов. Он сочно врезал по смертельно раненному ваксу, всё ещё удерживающемуся на ногах. Этот удар его всё же подкосил, отбросив на спину. Выпрямляясь, Олег вонзил меч дикарю в брюхо, лишь потом поняв, что это уже лишнее — молотобойца пронзили сразу два копья.
Стычка, едва начавшись, тут же и окончилась. Каннибалы, в двух местах достигнув шеренги охотников, получили решительный отпор, после чего дружно помчались назад. Некоторые, самые медлительные, всё ещё швыряли боло и копья, но Олег не стал опасаться этого обстрела — повернулся за луком.
Зря — копьё, брошенное напоследок одним из ваксов, рвануло меховой воротник, вспороло плечо, до самой шеи, после чего, отскочив от ворота кольчуги, бессильно встряло в снег. Не удержав равновесие, Олег рухнул на колени, с удивлением чувствуя, как горячий поток заливает спину и грудь. Странно, но боли он не ощутил и поначалу вообще не понял, что ранен. Только увидев обращённые на него взволнованные взгляды, понял: что-то не так.
Подскочивший Макс молча принялся стаскивать с него полушубок:
— Тихо! Олег! Не шевелись!
— Да нормально всё, — ответил тот испуганным голосом. Только сейчас он понял, что рана может быть очень опасной.
Охотник разрезал рубашку, горестно вздохнул:
— Твою мать!
— Что там? — тихо уточнил Олег, боясь даже покоситься в сторону раны.
— Ничего хорошего! Да не бойся, жить будешь! Пробило твою кольчугу, но воротник выдержал, иначе бы конец. А так шея не пострадала, это главное. Сейчас… Эй! Мишка! Тащи сумку свою!.. Сейчас, потерпи, перевязать надо… Кровь как из быка хлещет.
— Ладно, ты это… Иди, распоряжайся. Без тебя справимся. Мясо… надо быстро его перетащить, до вечера. По темноте волки придут, сам знаешь.
— Да знаю я! Ты не дёргайся, сейчас тебе Мишка рану заштопает, пока свежая.
Олег мужественно сжал зубы, готовясь к варварской процедуре. Лекарь остался на острове, так что придётся терпеть — Мишка, выполнявший у охотников обязанности повара и санитара, безжалостно зашивал раны товарищей без малейшего наркоза. Некоторые счастливчики при этом теряли сознание. Пока никто не умирал, но Олегу очень не хотелось открыть счёт.
Впрочем, ему так и так не жить: Аня его точно убьёт по возвращении — за неосторожное поведение.
Не меньше сотни человек столпились у кромки воды, с волнением наблюдая за приближающейся лодкой.
Лодка, не достигнув суши, встала накрепко на затопленном лугу. Двое гребцов спокойно убрали вёсла, разулись, закатили ветхие штанины, пошли вброд. Добрыня, встретив их на берегу, нахмурился — люди были незнакомые. Впрочем, не показывая вида, радушно произнёс:
— День добрый, или, скорее уж, вечер добрый! Какая чума заставила вас в эту пору преодолеть Фреону?
Вадим, поморщившись, провёл рукой по перемотанной правой штанине — рана ныла от холода. Но Гарик приветливо улыбнулся, компенсируя нетактичное поведение приятеля:
— И вам привет! А принесло нас сюда важное дело. Почтальон у нас в лодке, при смерти. Очень просил, чтобы его поскорее на ваш остров доставили.
Толпа зашумела. Почтальоны, несмотря на не всегда достойное поведение, стояли особняком в иерархии землян. Они бродили по всему левобережью, в каждом селении находя кров и пищу, но расплачивались за это своеобразным способом — собирали анкетные данные жителей и зачитывали им списки людей, встреченных прежде. Если встречалась знакомая фамилия, уточнялись другие сведения: имя, отчество, возраст. В случае совпадения начинался настоящий праздник: почтальона богато одаривали, он рассказывал, где именно встретил этого человека. Каждый из этих бродяг таскал целые кучи исписанных блокнотных листов, кусков картона и табличек из древесной коры, у самых богатых записей было столько, что они зачитывали их часами. Естественно, что они пользовались специфическим уважением, и ничего удивительного, что нашлись смельчаки, готовые исполнить волю почтальона.
Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всём уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли из-за мошенника кто-то станет так рисковать.
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
— Хорошо! Сейчас доставим его в тёплую избу, у нас отличный лекарь.
— Поздно, — фальшиво вздохнул Гарик. — Отходит он: доктор здесь не поможет.
— Ты вроде тоже ранен? — спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
— Да, — кивнул тот. — Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
— Ну и дела! — охнул Добрыня, — Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило — Гарик немедленно разразился потоком слов:
— Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдёт родных, это скрасит его последние минуты. И ещё, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?