Пограничники
Шрифт:
Подошел вернувшийся из рекогносцировки командир огневой сковывающей группы Воробьев и доложил:
— Правее нас сильнопересеченная песчаная местность с песчаным перекатом, протянувшимся с востока на запад. Параллельно нашему движению на расстоянии тысячи-тысячи двухсот метров тянется возвышенность с севера на юг, упирающаяся в перекат…
Снова короткое совещание, командиры подразделений по результатам рекогносцировки получают приказ:
— Басмачи, судя по выстрелам, занимают огневой рубеж к югу от нас на расстоянии тысячи двухсот метров. Отряд Классовского наступает с юга и юго-востока. Отличительный знак добротрядовцев —
К девяти тридцати отряд уже был развернут в боевой порядок.
Командиру отряда с командного пункта было видно, как пулеметчики, сбив басмачей с первого рубежа, начали продвижение дальше, но были встречены сильным винтовочным огнем со второго рубежа. Через связного Масленников отдал приказание вести огонь станковому пулемету, с удовлетворением отметил про себя, как бойцы с ручными пулеметами под его прикрытием продолжали накапливаться перед вторым рубежом.
Прискакал связной из группы правофлангового наблюдения, доложил:
— Нас обошли справа. До пятидесяти конных басмачей развертываются в атаку, с огневого рубежа их прикрывают до двадцати-тридцати винтовок.
Отметив, что и лобовой огонь по бойцам отряда, штурмующим второй рубеж, значительно усилился, Масленников приказал:
— Ручному пулемету из резерва, продвигаясь уступом справа до тысячи метров, обеспечить прикрытие отряда от внезапного нападения басмачей.
Бандиты, гикая, с клинками наголо бросившиеся было во фланг отряду, стали поворачивать обратно, некоторые слетели с седел, падая вместе с лошадьми, поднимая пыль, взметая песок.
Разрывающее душу предсмертное ржание, крики, гиканье, пулеметные очереди, винтовочная трескотня — все это слилось воедино, в привычные звуки боя, много раз входившие в его жизнь за последние четырнадцать лет.
«Вот и первый тяжелораненый», — подумал командир отряда, увидев, как боец Караульный, схватившись за живот, скорчился от боли. К нему подбежал лекпом Павликов, задрав гимнастерку, стал бинтовать. Доносился голос Караульного:
— …Сволочи, не дали… Шел… Хотел драться… Убили, гады… — Пробегавшим мимо бойцам крикнул: — Докажите, ребята!..
Стиснув зубы, отгоняя от себя мысль о том, сколько еще будет сегодня раненых — таких же вот молодых, едва оперившихся ребят, а сколько навсегда останется в этих песках, командир отряда следил за развитием боя, передвижением от сопки к сопке своих групп.
Второй рубеж басмачей был взят, но не было известно никому, сколько еще осталось рубежей, насколько они укреплены басмачами, какие сюрпризы в этом ожесточенном бою приготовили ему Ахмед-Бек и Дурды-Мурт.
Приказав сопровождавшему его радисту Шаймарданову связаться с Классовским, продиктовал текст:
«Наношу удар с севера — северо-востока и северо-запада. Энергично наступайте. Слышу ваши выстрелы, разрывы гранат».
— Кравченко, — окликнул он начальника штаба и артиллериста дивизиона, — что с ударной
— С Самохваловым связь потеряна, — ответил Кравченко. — Выставленный на расстояние зрительной связи ваш коновод красноармеец Чебанок докладывает — группу не видит.
— Поезжайте лично, найдите ударную группу, потребуйте держать непрерывную связь со мной, прикажите связных использовать по назначению. Атаку начинать по красной ракете.
Едва Кравченко ускакал, пробираясь низиной в том направлении, в каком должна была делать обход во фланг ударная сабельная группа, подскакал радист Шаймарданов, доложил: «Командир добротряда запрашивает, что значит „энергично наступать“».
— Разъясните ему, — с досадой ответил командир полка. — Запросите, в чьих руках колодец, прибыл ли его транспорт от Докуз-Аджи.
Эта досада от неуместного вопроса Классовского перешла в тревогу, когда с той стороны, где должна была накапливаться для атаки ударная группа, донеслись крики «ура!», беспорядочная винтовочная стрельба.
«Я же приказывал атаковать по сигналу красной ракеты! Еще не время! Заняли всего лишь третий рубеж басмачей. И неизвестно, сколько их будет при такой глубоко эшелонированной обороне! Но, может быть, обстановка позволила нанести внезапный удар? Самохвалов — опытный командир. С ним отсекр партбюро Быба, так хорошо зарекомендовавший себя во время марша. Туда же выехал и Кравченко. Но почему ударная группа атаковала? Послали связного, и тот не доехал?»
Третий огневой рубеж басмачей с разбросанными по склонам окопами был взят бойцами. Остро чувствовалось отсутствие воды. Масленников видел, как станпулеметчики расчета Кузнецова меняли воду в кожухе, пожертвовав ее для «максима» из своих фляг: слитую во фляги закапывали в сырой песок, чтобы хоть немного остыла, заливали в кожух побывавшую на глубине у корней саксаула. Бой длился уже три с половиной часа. Командир отряда до сих пор не знал, что с ударной группой.
Басмачи на четвертом рубеже занимали настолько удачные позиции на господствующих сопках, что могли бить даже по переползающим. Выбить их оттуда было трудно еще и потому, что кончились гранаты у ружейных гранатометчиков. Зной становился нестерпимым. Масленников видел, как пробегавший по склону сопки боец упал в полуобморочном состоянии с пулеметом в руках и, только полежав несколько минут, уткнувшись в раскаленный песок, шатаясь, поднялся и, споткнувшись несколько раз, побежал дальше.
Приказав командиру взвода Кривову обойти с пулеметами укрепившихся басмачей с севера и северо-востока, Масленников распорядился усилить огонь станковых пулеметов, чувствуя, что только их огнем сможет выбить врагов из окопов. Он видел, что уцелевшая часть банды, используя мертвое пространство, расчетливо прикрываясь огнем, под интенсивным обстрелом ручных и станковых пулеметов, организованно отходит на юг и юго-восток.
По-прежнему ни от ударной группы, ни от поскакавшего к ней начальника штаба Кравченко не было никаких известий. Наконец Масленников увидел выметнувшегося на полном скаку старшего связного, сообщившего, что натыкался на одиночек из ударной группы. В ту же минуту увидел подползающего без гимнастерки и без сапог, с двумя винтовками и двумя подсумками бойца из ударной группы, красноармейца Гарнаго.
Задыхаясь, шелестя пересохшими от жажды губами, Гарнаго в ответ на вопрос командира отряда «Где ударная группа?» доложил: