Погребенный кинжал
Шрифт:
Воспоминания о том значимом дне были туманными, но ещё существовали на задворках памяти Каифы. Он быстро отмахнулся от них, не допуская потери концентрации, и сосредоточился на спуске. От изогнутых стен широкого лестничного колодца отражалось эхо выстрелов и криков. Примарх и его личная охрана расправлялись со всеми, кто был слишком медлителен, чтобы укрыться от их рук. Звук их шагов не прерывал свой ритм ни на секунду.
Молчаливые бойцы Савана Смерти подражали примарху внешним видом: дизайном их усовершенствованных терминаторских доспехов, боевыми затемнёнными косами, как у Жнеца, накидками, тёмными плащами и тяжёлыми пласталевыми шлемами, которые закрывали лица подобно бесстрастному виду маски–решетки Мортариона. Саван Смерти был безмолвен, они общались только с помощью боевых знаков и аудиальных кодов
Морарг никогда не задумывался об этом, по крайней мере, до недавнего времени. Некоторые из воинов, с которыми он беседовал в ложах Давина, говорили о благих числах, они говорили о силе таких символов и о том, как они могут влиять на вещи в реальном мире. Каифа нашёл эти идеи весьма интригующими, но не более. Он всегда был человеком, выбирающим незамысловатые пути. Мистика и сверхъестественное были для него анафемой. Ненависть к существам, олицетворяющим подобное, была впитана с молоком матери. Он существовал, чтобы убивать подобных тварей и делал это ещё на Барбарусе, будучи простым человеком. Но, как и рассказ о магии чисел и их силе, чем дольше Морарг жил, тем больше это походило на историю, которую ему когда–то поведали, а не на что–то, испытанное лично.
Один из Савана оглянулся на советника Мортариона, но потом снова отвёл взгляд. В самое лучшее время этих стражей было трудно отличить друг от друга. Каифа не имел ни малейшего понятия, какие лица скрыты под этими масками. Жнец сам лично выбирал легионеров, которым был дарован Саван. Он никому не говорил о своём выборе. Когда один из них умирал в бою, броня, как поговаривали, поглощала тело внутри. Воина, выбранного на замену убитому стражу, объявляли погибшим на поле битвы, внося в списки павших. На самом же деле он лишал себя всякой индивидуальности и становился частью Савана Смерти, имея честь стоять рядом с Мортарионом так близко, как ни один другой Гвардеец Смерти не мог бы, не будучи доверенным лицом своего Лорда.
«Удостоюсь ли я когда–нибудь такой чести?» — Морарг на мгновение задумался, но тут же одёрнул себя. Он уже получил свою награду. Примарх снял его с поста в прорывниках и сделал своим советником.
«Очевидцем» — поправил себя Каифа. В Гвардии Смерти никогда не было ни хранителей знания, ни летописцев, только такие, как и он сам — боевые братья с острыми воспоминаниями и цепким взглядом. «Если я должен задокументировать всё происходящее с моим легионом и моим лордом, то так тому и быть. Это такое же хорошее призвание, как и любое другое».
Колодец, по которому они спускались, становился шире, и они уперлись в комнату с двумя полукруглыми дверями в дальней стене. Роскошные ковры и гобелены, украшавшие опорные колонны, позолоченные предметы, произведения искусства в каждой нише просто кричали о том, что это владения правителя. Палец Морарга дернулся на спусковом крючке. Это чрезмерное удовлетворяющее и потакающее низменным желаниям изобилие должно быть уничтожено.
Столбы ядовитого пара и влажной, гнетущей жары просачивались сквозь решётки в полу. Угрюмое оранжевое свечение, направленное вдоль огромных световых ловушек, освещало это место адским сиянием. Морарг услышал странное эхо за топотом собственных сапог и напрягся. Комната была похожа на арену, несмотря на очевидные попытки заставить её выглядеть иначе.
Саван Смерти, казалось, почувствовал то же самое и сформировал защиту вокруг Мортариона. Жнец оставался неподвижен, но готов к угрозам, ожидающим его в этой комнате. Он стряхнул кровь убитых с Безмолвия и потёр рукоять, готовясь к битве.
Каифа услышал стук огромных металлических когтей по мрамору, скрежет, лязг, словно сотни мечей медленно тащили по плитам. Его авточувства различили две неуклюжие фигуры, прорывающиеся сквозь обжигающие стены пара. Это были человекоподобные существа, которые неслись по полу к примарху, каждый из них имел сотни лезвий и жужжащих лазерных лучей вместо рук. Звенящая дисгармония колокольных звуков исходила от тысяч дребезжащих инъекторов, что были воткнуты в обнаженную плоть их бёдер и торсов. Неуклюжие фигуры были своего рода модифицированными людьми, похожими на гигантских огров. Гвардейцы подумали, что их могли создать какие–то неопытные инженеры, которые захотели скопировать модель воина Легионес Астартес. Близнецы–уроды, питающиеся коктейлями метатрофических наркотиков, были выпущены на свободу в качестве стражей этого места.
Первый удар был нанесён в мгновение ока. Мортарион поднял руку, отдавая приказ Савану Смерти расступиться и не вмешиваться. Морарг едва успел заметить, как Жнец развернулся, поворачивая огромную косу, острое лезвие которой в считанные секунды поцеловало мраморный пол. В том месте, где она коснулась земли, появились белые искры. Примарх с грохотом бросился навстречу страже. Он моментально сократил расстояние между ними и занёс Безмолвие вверх, вращая ею.
Морарг улыбнулся, когда изогнутое лезвие рассекло первого стража от паха до горла. Инерция толкала вперёд изменённого химией мутанта, пока его плоть не раскрылась, изрыгая кровавый поток органов и кишечника на белый мраморный пол. Коса ещё была в движении, когда Гвардеец Смерти услышал гудение воздуха и лезвие снова нанесло удар, но страж умер прежде, чем успел это почувствовать. Он был обезглавлен, голова его с глухим стуком упала вниз.
Второй мутант выстрелил накрывшей всю комнату волной энергетических лучей — синие жгуты, плавившие камень везде, куда бы ни попали, оставляли лишь грязные следы на боевом щите примарха. Мортарион даже не пытался уклониться от этой атаки. Защищая себя от волны лучей, он закрыл лицо рукой и воткнул Безмолвие в пол, надёжно зафиксировав косу в вертикальном положении. Затем он атаковал, выхватив пистолет. Лампион почти прыгнул в его руку и примарх выстрелил, прочертив чёрную борозду до нападавшего — луч гигантского пистолета расплавил и мрамор, и металл, прежде чем достиг стража. Перед тем как спустить курок, он успел отрезать руку и ногу у существа. Морарг вдохнул запах горелого испорченного мяса, его улыбка стала шире. Поучительно было наблюдать за тем, как Жнец убивает. Он подошёл ко второму стражу, убирая Лампион назад в кобуру. Монстр был ещё жив, но продлилось это недолго. Мортарион собрал большой узел мясистых плетей вокруг горла мутанта и поднял его с пола. С кислым презрительным ворчанием примарх швырнул существо в закрытые двери дальнего конца комнаты. Страж влетел туда с огромной силой, протаранив вход в тронный зал.
— Кто здесь претендует на власть? — прорычал Мортарион, бросая вопрос в тускло освещенное пространство перед ним. — Покажись, — забрав Безмолвие с того места, где её оставил, он сделал ещё одно лёгкое движение рукой, и Саван Смерти последовал за ним к сломанным дверям.
Морарг сделал шаг вперёд, но заколебался, когда перед его глазами пробежала бегущая строка данных, которая проецировалась на внутреннюю поверхность линз его шлема. Это было тревожное сообщение с высокоприоритетным кодом, переданное ему офицером с борта «Бледного Сердца». Несколько кораблей приблизились к Иниксу и попытались зайти на его орбиту. Никто не ожидал прибытия нового судна, которое между тем носило знамёна ауры–идентификатора Гвардии Смерти.
«Как такое вообще возможно? Местонахождение всех кораблей легиона известно…» Советник одёрнул себя. «Ну, это не совсем так… Не всех наших кораблей». Морарг не осмеливался думать о последствиях иных вариантов, но он выполнил свой долг и позвал своего лорда, передав важное сообщение. На мгновение ему показалось, что Жнец не услышал его слов, но примарх тут же искоса глянул на него и отрезал:
— По одному делу за раз.
Тронный зал представлял собой чашу из усиленного кристалфлекса, встроенную в свод пещеры, а далеко внизу бурлило мерцающее огненное озеро. Струи пара вырывались из пузырящегося магматического поля, и каждый наблюдавший за этим мог разглядеть сотни машин-рабов землекопов в своих защитных костюмах. Они всё ещё работали на бурах и сифонах, бесконечно трудясь и собирая минеральные дары Иникса.