Похищая жизни.
Шрифт:
"Даже не думайте сейчас его схватить. Мы еще не вычислили Браза!"
"Но шары в любой момент могут лопнуть!" -- раздался в мозгу отчаянный вопль.
"Спокойно, Тони, у нас еще есть время", -- подключился к ментальному диалогу Уистлер.
К сожалению, альв был прав. Мы не знали, когда Браз планирует совершить диверсию, были беззащитны перед его злым гением.
"Девин, миленький, есть хоть какие-нибудь соображения?" -- взмолилась я, с жадностью осматривая толпу, которая, расступившись, сейчас пропускала Лестера Фада.
Ему, как начальнику временных телепортаций, доверили почетную роль
Музыка стихла. Настало время подарков.
"Я не знаю", -- в тихом голосе напарника слышалась паника.
Первым с трона поднялся Георг и обратился к притихшей публике:
– - Ларгийской империи я отдаю самое ценное, что у меня есть, -- мою дорогую дочь.
Народ умиленно ахнул, а принцесса нежно улыбнулась отцу.
Дождавшись, когда шепот стихнет, монарх продолжил:
– - И хотя все сокровища мира меркнут по сравнению с единственно ценным -- моей Пенелопой, я бы хотел преподнести вам, ваше величество, один скромный презент -- часы Эйвана Льюиса. Надеюсь, они помогут вашим подданным бороться со злом и поддерживать в государстве порядок.
На такой мажорной ноте король закончил свою на сей раз весьма короткую речь. Новоиспеченные родственники обменялись крепкими рукопожатиями.
Лестер, почтительно замерший возле ступеней, ведущих к трону, заметил, как Георг ему кивнул, и, с поспешностью запихнув скомканный платок в карман, начал подниматься.
И тут меня осенило. На ум пришла удивительно простая и четкая мысль. Расталкивая гостей, я ринулась к трону, взывая к Девину:
"Фиалки! У Лестера аллергия на фиалки!"
"Алексис, при чем...
– - попытался осадить меня напарник, но я уже мысленно вопила:
"Какой идиот, зная о своей аллергии, будет целый вечер щеголять с бутоньеркой и вдыхать губительные для него ароматы?!"
"Я его остановлю!" -- издал воинственный клич Уистлер.
Надеюсь, он находится ближе к императору, потому как мне ни за что не поспеть туда вовремя. Народ неохотно расступался, возмущенный моим беспардонным поведением.
"Тони, хватайте мага!" -- велела альву.
– - "Не дайте ему исполнить задуманное!"
С другой стороны к правителям подбирался Девин. Это я поняла, когда в среде приглашенных послышались изумленные возгласы. Еще бы! Кто-то невидимый, не церемонясь, уверенно прокладывал себе путь к трону. В зале начала подниматься суматоха.
Фад встревоженно оглянулся. На миг его колючий взгляд взметнулся к потолку. Уверенный, что сообщник не подведет, преступник схватил императора за руку, впившись в него глазами.
И все как будто замерло. Всего на несколько секунд, а потом замешательство сменилось оглушительной паникой. Фад рухнул на ступени, несколько магов бросились к нему. Гости, стоявшие ближе всех к монархам, тоже растянулись на плитах, сбитые с ног нашим невидимкой. Император, вернее тот, кто сейчас был в его теле, пошатнулся, как будто от сильного толчка, но быстро совладал собой.
Видели бы вы лицо псевдо-монарха, когда до него дошло, что гениальный план провалился. Публика не застыла истуканами, как предполагалось, а шумела и кричала. Не успела эта мысль отразиться на перекошенной яростью физиономии
Народ запричитал с новой силой. Еще бы! Вопиющая дерзость! Для всех было очевидным, что некто невидимый с упоением молотит почетного гостя, самого правителя Ларгийской империи. Правда, "Рудольф" так просто сдаваться не собирался и очень даже профессионально отвечал на удары. В пылу драки с Девина сполз волшебный берет, и теперь, на радость ошеломленной публики, числящийся в покойниках граф Уистлер от всей души колошматил его величество.
Георг вместе с дочерью и будущим зятем ушли в прострацию. Они и без действия газа были неспособны пошевелиться. Маги как-то тоже растерялись, не спешили на выручку императору. Даже о Фаде все на время позабыли. Чем я тут же не преминула воспользоваться, предоставив напарнику самому расхлебывать кашу. Стала прокладывать локтями путь к желанному телу. Медальон все еще находился у Лестера, и мне во что бы то ни стало нужно его найти.
Склонившись над трупом, стала шарить по карманам. Девин тем временем впечатал его фальшивое величество в трон. От сильного воздействия кресло перевернулось. Где-то совсем близко истерично всхлипнула графиня Уистлер, но сейчас до актрисы никому не было дела. Все как загипнотизированные следили за развитием волнующих событий. Уверена, Пенелопе, да и всем нам, надолго запомнится эта помолвка.
Выползший из-под монаршего сиденья лже-император кинулся под ноги своему противнику, и тот упал как подкошенный, потянув за собой напольную вазу, тут же разлетевшуюся вдребезги. Один из осколков оказался в руке негодяя, занесенной над поверженным Девином. Мне, конечно, было искренне жаль напарника, но помочь в данный момент я ему все равно ничем не могла. Нужно было сосредоточиться на поиске медальона. Тем более что Уистлер уже брал реванш. Пнул гада ногой в живот и тот, тихонько поскуливая, сполз на пол.
Наконец я ликующе вскрикнула. Во внутреннем кармане фрака обнаружила "яблоко раздора", но переложить в свой карман не успела.
– - Немедленно дайте сюда!
– - подскочил ко мне Тони и самым наглым образом вырвал из рук украшение. Обескураженная поведением альва, я так и осталась сидеть на коленях возле покойника.
Маг раскрыл серебряные половинки медальона. Его громкий тягучий голос устремился к сводам дворца. Пока альв произносил заклинание, Браз, снова подмявший под себя Девина и уже занесший над его головой очередной фарфоровый эксклюзив, внезапно покачнулся и, картинно закатив глаза, рухнул навзничь.
Тут уж народ очнулся от ступора. Маги и стражи ринулись к императору. Тони, проявив несвойственную ему агрессивность, принялся их отталкивать, горланя на все лады, что сейчас каждая секунда на вес золота. Преодолев живую преграду, склонился над императором, с ловкостью фокусника извлек из кармана хорошо знакомые мне уродливые браслеты (вот ведь какой предусмотрительный) и стал "окольцовывать" монаршие конечности. Все, затаив дыхание, следили за действиями альва.
Пока Смарт произносил свою абракадабру, пытаясь удержать душу Рудольфа в его же собственном теле, я бочком протиснулась к Уистлеру, о котором все странным образом позабыли, будто он снова превратился в невидимку, и протянула ему платок.