Похищение чародея
Шрифт:
— Время истекает, — сказал отрок.
— О чем он все время говорит? — спросил шут.
— Он должен встретиться с одним человеком.
Ятвяг положил на левую ладонь лезвие сабли, словно любуясь ее тусклым блеском.
— Князь сказал, — повторил он, — пора идти.
— С тобой пойдет Акиплеша, — сказал Роман. — Он все знает.
— Князь сказал, — повторил ятвяг, и в словах его была угроза.
Анна увидела, что Роман сделал какой-то знак отроку и тот, чуть заметно кивнув, двинулся вдоль стены в полутьме. Кин лежал
— Он снимет веревки, — прошептал Жюль, будто боялся, что его услышат, — главное — снять веревки.
Ятвяг также внимательно следил за тем, что происходит вокруг, словно предчувствовал неладное.
— Цезарь, — сказал шут, — не бери греха на душу.
— Ты никогда не станешь великим человеком, — ответил Роман, делая шаг к столу, чтобы отвлечь внимание ятвяга, — наше время не терпит добрых. Ставка слишком велика. Ставка — жизнь и великая магия. Ты! — крикнул он неожиданно ятвягу. И замахнулся кулаком. Ятвяг непроизвольно вскинул саблю.
И в этот момент блеснул нож — коротко, смутно, отразившись в ретортах. И ятвяг сразу выпустил саблю, бессмысленно и безнадежно стараясь увидеть источник боли, достать закинутыми за спину руками вонзившийся в спину нож… и, сдвинув тяжелый стол, упал на бок. Реторта с темной жидкостью вздрогнула, и Роман метнулся к столу и подхватил ее.
— Как я испугался… — сказал он.
Шут смотрел на ятвяга.
— Плохо вышло, — сказал шут. — Ой как плохо вышло…
— Скажем князю, что он ушел. Вытащи его наверх — и за сарай. Никто ночью не найдет.
— Кровь, — сказал шут. — И это есть знание?
— Ради которого я отдам свою жизнь, а твою — подавно, — сказал Роман. — Тащи, он легкий.
Шут стоял недвижно.
— Слушай, — сказал Роман. — Я виноват, я тебя всю жизнь другому учил… Я тебя учил, что жизнь можно сделать хорошей… но нельзя не бороться. За науку бороться надо, за счастье… Иди, мой раб. У нас уже нет выхода. И грех останется на мне.
Шут нагнулся и взял ятвяга за плечи. Голова упала назад — рот приоткрылся в гримасе.
Шут поволок его к лестнице. Отрок подхватил ноги убитого.
— Я больше не могу, — сказала Анна. — Это ужасно.
— Это не конец, — сказал Жюль. Он приблизил шар к лицу Кина, и тот, словно угадав, что его видят, улыбнулся краем губ.
— Вот видишь, — сказал Жюль. — Он справится.
В голосе Жюля не было уверенности.
— А нельзя вызвать помощь? — спросила Анна.
— Нет, — коротко ответил Жюль.
Шут с отроком втащили труп наверх. Роман окликнул отрока:
— Глузд! Вернись.
Отрок сбежал по лестнице вниз.
— Мне не дотащить, — сверху показалось лицо шута.
— Дотащи до выхода, позовешь Йовайлу. Спрячете — тут же иди на стену. Скажешь, что я — следом.
Отрок стоял посреди комнаты. Он был бледен.
— Устал, мой мальчик? Тяжела школа чародея?
— Я
— Тогда иди. Помни, что должен завязать ему глаза.
Отрок открыл потайную дверь и исчез за ней.
Роман поглядел на большие песочные часы, стоявшие на полке у печи. Песок уже весь высыпался. Он пожал плечами, перевернул часы и смотрел, как песок сыплется тонкой струйкой.
— Второй час полуночи, — сказал Кин. — Скоро начнет светать. Ночи короткие.
— Да? — Роман словно вспомнил, что не один в подвале. — Ты для меня загадка, литовец. Или не литовец? Лив? Эст?
— Разве это важно, чародей? — спросил Кин. — Я ученик Бертольда фон Гоца. Ты слышал это имя?
— Я слышал это имя, — сказал Роман. — Но ты забыл, что Бертольд уже два года как умер.
— Это пустой слух.
Дверь качнулась, отворилась, и из подземного хода появился отрок, ведя за руку высокого человека в монашеском одеянии, с капюшоном, надвинутым на лоб, и с темной повязкой на глазах.
— Можете снять повязку, — сказал Роман. — У нас мало времени.
Монах снял повязку и передал отроку.
— Я подчинился условиям, — сказал он. — Я тоже рискую жизнью.
Анна узнала ландмейстера Фридриха фон Кокенгаузена. Рыцарь подошел к столу и сел, положив на стол железную руку.
— Как рука? — спросил Роман.
— Я благодарен тебе, — сказал Фридрих. — Я могу держать ею щит. — Он повернул рычажок на тыльной стороне железной ладони. Пальцы сжались, словно охватили копье. — Спасибо. Епископ выбрал меня, потому что мы с тобой давнишние друзья, — сказал Фридрих. — И ты доверяешь мне. Расскажи, почему ты хотел нас видеть?
— Вы нашли литовца, который украл у меня огненную смесь?
— Да, — коротко сказал Фридрих. — В горшке твое зелье?
— Оно может разорвать на куски сто человек, — сказал Роман.
Жюль опять повернул шар, и Анна увидела, как Кин медленно движет рукой, освобождая ее.
— А это кто? — Рыцарь вдруг резко обернулся к Кину.
— Я тебя хотел спросить, — сказал Роман. — Он сказал, что он ученик Бертольда фон Гоца.
— Это ложь, — сказал рыцарь. — Я был у Бертольда перед его смертью. Нас, людей, причастных к великой тайне магии и превращения элементов, так мало на свете. Я знаю его учеников… Он лжет. Кстати, сейчас он освободит руку.
— Черт! — выругался Жюль. — Как он заметил?
Роман с отроком тут же бросились к Кину.
— Ты прав, брат, — сказал он Фридриху. — Спасибо тебе.
Кин был неподвижен.
— Это первый человек, который развязал узел моего шута.
— И поэтому его надо убить, — сказал рыцарь.
Роман подхватил из-под стола толстую веревку и надежно скрутил руки Кина.
— Погоди, — сказал Роман. — Он говорит по-латыни не хуже нас с тобой и знает Бертольда. Скоро вернется мой шут и допросит его. Он допросит его как надо, огнем.