Похищение
Шрифт:
За время тренировок друзья заметно окрепли. Пожалуй, теперь они были самыми сильными и мускулистыми совятами во всей Академии. Это вселяло надежду. Не каждый сычик-эльф возраста Гильфи мог похвастаться такими сильными махами!
Наконец совята добрались до склада. Бормотт с первого взгляда понял, что друзья отчаянно настраиваются на полет. Вот и славно. Теперь вся надежда на то, что ему удастся одурачить Джатта и Джутта.
К счастью, Бормотт уже давно смекнул, что братья не слишком-то ладят между собой. Возможно, виной тому была зависть. Дело в том, что Виззг заметно благоволила Джутту, особенно
Хранились боевые когти в главном Арсенале, которым заведовал старый филин по имени Тума.
Вот тогда-то у Бормотта и родился план, как одурачить завистливого Джатта.
Он откашлялся и громко заговорил сам с собой. Сорен с Гильфи изумленно переглянулись, не понимая, что затеял сыч.
— И не говори, не говори… Не годится эдак, совсем не годится! Плохи дела в Арсенале, вот что я скажу! Нет, помяни мое слово, Джатту это не понравится. Совсем не понравится! Уж лучше я расскажу ему все как есть, вот как…
Не переставая бормотать себе под нос, Бормотт стремительно взлетел на площадку перед Библиотекой. Джатт весь распушился и мелко дрожал от волнения. Он так раздулся, что стал казаться вдвое больше — казалось, он вот-вот лопнет от любопытства. Джатт никогда не отличался большим умом, что значительно облегчало задачу Бормотта.
— Не волнуйся, старина! Уж я выложу тебе все, как есть. То есть все, что знаю. А теперь успокойся и смекай. Сегодня я своими ушами слышал, как Джутт разговаривал с Ищейке. Он расхваливал новые боевые когти и говорил, будто Тума, мол, плохо за ними ухаживает. Ищейке покачала головой и пообещала переговорить с Виззг.
— Нет, только не это! — заухал Джатт. — Знаю я, что на уме у моего братца! Он спит и видит, как бы самому стать начальником Арсенала. Но я-то знаю, зачем ему это! Он хочет стать самым главным после Ищейке и Виззг, хочет отбирать себе лучшие когти…
— Ты слушай, что дальше было. Наша Виззг решила, чтобы Тума с Джуттом сразились между собой. Дуэль вот-вот начнется, и Джутт собирает силы. Лети и ты, Джатт. Собери свою ватагу — и вперед! Главное, не терять времени, сам понимаешь. А я посторожу тут вместо тебя.
— Спасибо тебе, Бормотт! Ох, спасибо! Ты не волнуйся, я умею помнить добро. Когда стану начальником Арсенала, ты всегда будешь первым выбирать себе боевые когти!
— Я не волнуюсь, Джатт. А теперь лети, пока не опоздал!
Как только Джатт свернул за угол и скрылся в глубокой каменной расщелине, Бормотт окликнул Сорена с Гильфи:
— Поднимайтесь скорее, ребятки. Нельзя терять ни минуты.
Совята бегом бросились в Библиотеку. Войдя внутрь, оба изумленно ахнули. Но не книги привлекли их внимание и не коллекция сверкающих боевых когтей, развешанных по стене. Все их внимание поглотило небо, черное небо, унизанное звездами. Звезды висели так низко, что казалось, будто их можно сорвать когтем. Небо пробудило воспоминания. Воспоминания о небе и ветре — ведь здесь уже чувствовался ветер! Свобода была близка, как никогда. Они верили! Они смогут это сделать!
Но не успели Сорен с Гильфи сделать первый взмах крыльями, как в Библиотеку ворвалась Виззг. Совята впервые видели свою командоршу в полном боевом облачении, и едва не закричали от ужаса. Огромные боевые когти почти вдвое удлиняли ее лапы, а кончик клюва украшал металлический шип, который угрожающе поблескивал при свете новой луны, кривой саблей зависшей над Библиотекой.
— Взмах! — закричал Бормотт. — Еще взмах! Вы сделаете это! Сделаете, я вам говорю! Верьте! Сильный мах! Сильный! Двумя крыльями сразу — и вверх!
Но совята оцепенели от страха. Крылья их упали, словно каменные. Все пропало. Они были обречены.
Сорен с Гильфи, словно зачарованные, смотрели на приближавшуюся к ним Виззг. А потом произошло нечто невероятное. Какая-то невидимая сила подхватила командоршу и с силой швырнула прямо в стену, в трещинах которой, как рассказывал Бормотт, хранились запасы волшебных крупинок.
— Летите! — прогудел Бормотт. — Это ваш последний шанс! Так оно и было. Виззг, словно парализованная, рухнула на пол, не в силах сдвинуться с места.
Сорен с Гильфи дружно замахали крылышками и начали подниматься.
— Вы сможете! Вы верите! Слушайтесь своего желудка! Вы созданы для полета! Летите, детки! Летите!
А потом послышался дикий визг, и кровь брызнула в ночное небо.
— Не оглядывайся. Не оглядывайся, Сорен! Верь!
Но это кричал уже не Бормотт. Это был голос Гильфи.
Не успели совята подняться к краю каменного ущелья, как сразу почувствовали поток теплого воздуха, словно чьи-то огромные мягкие крылья протянулись к ним сквозь ночь, подхватили и подняли в небо.
Друзья ни разу не оглянулись назад, не увидели истерзанного тела на полу библиотеки, не знали, что к умирающему Бормотту вернулся его истинный голос, похожий на гул церковных колоколов в сердце ночи, и сыч успел пропеть древнюю совиную молитву:
«Я исполнил свой долг и вдохнул веру в крылья молодых. Да будут благословенны те, кто верят, ибо только они смогут летать!»
ГЛАВА XXIII
Свободный полет
В непроглядной тьме ночи Сорен с Гильфи не видели ничего, кроме звезд и луны, совершавшей во мгле свой серебристый путь по незнакомому небу, в котором они очутились. Мир снова кружился перед глазами Сорена. Но на этот раз совсем по-другому, потому что теперь он сам выписывал все эти спирали и петли, загребая воздух и приминая его взмахами крыльев. Теперь ему не нужно было суматошно махать слабыми крылышками.
Инстинктивно раскинул крылья и, оседлав воздушный поток, он поднялся вверх, не шелохнув ни единым пером, а потом опустил глаза на Гильфи, которая парила внизу, подхваченная нижним слоем того же воздушного потока. Бормотт оказался прав. Они прекрасно знали, что следует делать. Крыльями совят, летевших сквозь ночь, двигали инстинкт и вера.
После долгого пребывания в затхлом воздухе расщелин и пещер Сант-Эголиуса они наслаждались каждым дуновением ветерка, каждым воздушным ручейком. Сорен не знал, как долго продолжался их полет, когда Гильфи первая подала голос: