Похищенная. Заноза для бессердечного командора
Шрифт:
Ведь наш брак означал для командора потерю власти на своей родине… Окончательную и бесповоротную.
И то, что он забыл об этом в момент, когда страсть накрыла, переплела наши тела объятиями и совершено лишила рассудка, не значит, что и сейчас Асхан об этом не помнил…
Все может быть. Но у меня не оставалось иного выхода.
Асхан или наа-тл…
О том, что командору придется заплатить за это непомерную цену, отказаться от главной цели своей жизни, как я это видела, я в ту минуту не думала.
А разве мать может думать о чем-то,
Разве у нее возникают мысли о том, что теряют другие, если речь идет о счастье ее отпрыска?
Только не у меня. И, думаю, многие матери поймут.
Асхан переступил с ноги на ногу, странно поджал губы, но взгляд не отвел.
А у меня внутри все сжалось, колючий ком крутился в горле, саднил и заставлял тихо прокашливаться…
Ну все ясно… Чего уж тут! Очевидно!
Скорее всего, он дает мне понять, что не готов идти на жертвы ради малознакомой землянки и ее сына. Да, он ненадолго потерял голову… Мы оба потеряли, чего уж там…
Но на кону стоит слишком многое, чтобы командор не пришел в себя в течение двух суток…
Я вздохнула, хотела уже потупиться… Но тут Асхан как-то странно приподнял брови. Будто о чем-то меня спрашивал, уточнял – правильно ли он меня понял.
Словно намекал – назад пути нет! И я отлично понимала – о чем это он. По крайней мере, думала, что догадываюсь…
Я едва заметно кивнула, не зная какой еще знак можно подать… А потом кивнула еще раз: уже более рьяно, почти мотнула головой.
Вроде как: да, да, да! Я дам тебе все, что захочешь! Только спаси меня от этого урода!
Я передумала! Я готова быть твоей женой, Бессердечный!
Прошу тебя, забери меня отсюда!
Асхан задумчиво потер виски. Казалось – он что-то решает, пытается в голове прокрутить какие-то варианты, что-то придумать в срочном порядке.
Минуты срывались словно гильотины возле моей головы. Одна, другая, третья… Все ближе и ближе…
Присутствующие хранили тишину, лишь изредка перешептывались, кивая уже на соседние лоты.
Асхан посмотрел на меня исподлобья. Нахмурился… Тряхнул головой, будто сбрасывал минутное наваждение. Отвернулся и покосился куда-то в сторону…
Мда… Кажется, я профукала свой шанс.
Прости меня, Даня! Я клянусь! Я сделаю все, чтобы с тобой хорошо обращались!
Костьми лягу!
Тишину всколыхнул негромкий возглас ведущего-ларвиша.
– Я объявляю лот полноправной и безоговорочной собственностью с целью донорства ДНК на полтора года и без права перепродажи…
1
Тигарра (Она же землянка Олеся)
…Я тряхнула головой и огляделась. Казалось – я не на своем месте. Но где именно оно – это мое место – мозг определять категорически отказывался. Вокруг разлилась тишина и кромешная тьма. Было не холодно, но как-то не так… Некомфортно, вот подходящее слово.
Единственное, о чем вдруг вспомнилось – Данила, мой сын! Я держала его за руку пока не… Пока не что именно, я не помнила. Зато хорошо помнила своего мальчика.
Поэтому истошно, хрипло вскрикнула:
– Дани-ила! Дани-ила! Да-ни-ла-а-а!
Первые пару минут беззвучия резанули по нервам хуже неизвестности, тьмы и безвременья, в которых я словно бы утонула. Но внезапно послышался голос сына:
– Мамочка! Я тут! Не бойся! Мамочка!
Впереди показался прямоугольник света – видимо, отворилась дверь – и ко мне подбежал сынишка. Я разглядывала его: беспокойно, по-матерински. Светлые волосы запутались, взъерошились. Серые глаза смотрят без страха, скорее с любопытством и задором. Скуластое, симпатичное лицо с милым курносиком-носиком не напуганное.
Рыжая футболка с нарисованным велосипедом и шорты с каким-то геометрическим узором…
Я вспомнила! Мы же вышли так в магазин!
Стоп!
Магазин…
О боже!
Воспоминания хлынули, сбивая с ног…
…В дальнем конце зала раздается хлопок: сильный такой, странный… и вдруг полыхнуло. Пламя реками льется по коридорам, захватывая все больше и больше пространства. Будто вражеская армия – территорию…
Мы бежим… куда-то несемся… пытаемся добраться к выходу…
Люди… люди… люди…
Плачут и кричат дети… Матери как перепуганные птицы мечутся в поисках ребятни…
Вокруг ужас, паника, суета…
Чудовище-толпа правит бал…
Сносит все вокруг… Поглощает, топчет…сминает…
Ему – чудовищу – все равно, кто под ногами… Дети ли, старики ли, беременные…
Им правит паника и отчаяние… Его гонит вперед инстинкт самосохранения…
Лопаются от огня стекла витрин, что-то плавится, распространяя вокруг мерзкий запах жженого пластика. С металлическим грохотом как карточные домики складываются ряды вешалок… Пламя ползет по тряпкам, и те тонут в оранжево-алом море…
Люди вспыхивают факелами, визжат, орут… Стонут и зовут маму…
Вокруг дым, копоть, треск и белый шум человеческих вскриков…