Похищенная
Шрифт:
Не может такая реакция тела быть нормальной!
До крови прикусываю губы, заставляя себя переключиться.
Перестать чувствовать и ощущать. Это безумное пламя. Бесконечный жар. Как натянутая, готовая лопнуть струна. Вот что он сделал с моим телом. Вот во что оно превратилось.
Кто он?
Почему я ничего не помню? Как здесь оказалась?
Вот самый важный, самый главный на сейчас момент!
Сквозь дурман судорог и безудержного томления тела прорываются воспоминания.
Бал…
Ежегодный
– Это нечестно! Ты вечно держишь меня взаперти!
Отцу, как обычно, совершенно плевать и на мое мнение, и на чувства.
Как всегда, смотрит на меня чуть снисходительно. Склонив голову набок. Любуясь. И ни разу не слушая.
– Я у тебя, как в тюрьме!
Да. Это тюрьма дорогая и роскошная.
В ней есть все. Разве что с золота не ем.
Но нет ни грамма, ни капельки свободы!
Я одеваюсь у лучших модельеров мира. На мне всегда килограмм бриллиантов. Мне на заказ делают платья и даже белье. Такое, которого нет ни у кого! В единственном экземпляре!
Но у меня нет подруг. Нет друзей.
Черт, мне двадцать, а я даже ни разу не целовалась!
Отец не выпускает меня. Не позволяет принимать ни единого решения.
В университет я езжу под охраной. И даже там не могу с кем-то пообщаться.
Тем парням, которые мне нравились и звали на свидание, очень быстро переломали и руки и ноги. Я даже улыбнуться с тех пор кому-нибудь боюсь!
Ни разу я не была на вечеринке. Или на танцах
Только на нудных вычурных приемах, которые устраивает мой отец.
Не спорю. Они роскошны. Шикарны. Всегда продуманны до мельчайшей черточки. С таким размахом, что, наверное, десять бюджетов страны на одно только шампанское уходит!
Но…
Это все показуха. Бизнес. Расчет.
Многие, конечно, душу бы продали дьяволу за то, чтобы хоть раз в жизни оказаться на таком приеме.
Здесь есть все.
Звезды шоу-бизнеса.
Певцы, музыканты, самые известные актеры.
Но и это только мишура.
Они на приемах отца – только развлечение для серьезной публики.
Что-то вроде официантов. Или клоунов на детском празднике.
А гости здесь – настоящая элита.
И это даже не депутаты. Не прокуроры. Не ведущие бизнесмены страны.
Я давно уже поняла. И эти , почти все – просто куклы. Марионетки, которых ставят на должности совсем другие люди. Те, которые остаются в тени. Незамеченными. Серые кардиналы, которые управляют на самом деле всем. И в стране и за ее пределами.
Вот, кто настоящие гости моего отца.
И розовые очки о том, что эти люди достигли положения и власти честным трудом развеялись у меня
Я видела, как на одном из таких приемов, отец, улыбаясь и поигрывая стаканом с виски, спустился по ступенькам в вечно запертый подвал.
Мне всегда было интересно, что в нем такого. Почему он всегда закрыт и что отец может такого там прятать.
Спустилась вслед за ним. Бесшумной тенью.
А потом меня долго рвало в дальних кустах роз.
Я видела.
Как они пристрелили так человека. Как он орал и умолял его не трогать. И нет. Отец был не один. Со своим другом. Уважаемым человеком. Нефтяным магнатом, который часто заезжал к нам в гости.
Омерзительный, толстый и самодовольный. Набитый золотом мешок с сальной улыбкой и похотливыми поросячьими глазами. Возраста примерно моего отца.
Иосиф. Иосиф Кобринский. Олигарх, известный каждому. С которым они так часто запирались в кабинете и обсуждали дела.
Смеялись, попивая свой виски.
Так же , будто ничего и не случилось, они вышли из подвала.
Поигрывая все еще недопитым виски в своих стаканах. Смеясь над какими-то шутками. Как ни в чем ни бывало, вернулись в зал. К гостям. Говорить комплименты женщинам, танцевать и обсуждать дела. Будто и не отняли только что жизнь человека.
Как в дурмане смотрела, как по дороге отец щелчком стряхивает с манжет капельки крови.
Дышать не могла. Не могла пошевелиться. Только с ужасом закрывала рукой рот.
Хотелось орать.
Но воздух в легких сбился, разрывая, выжигая меня изнутри.
Добежала до кустов, где могла спрятаться.
И повалилась на землю, прямо в роскошном белоснежном платье.
Меня рвало. Мне тогда казалось, что кровью.
Скорчившись на земле, вцепившись в колючие шипы руками, так и провалялась там практически до утра. Пока не нашли.
И бледная, трясущаяся, врала потом, что отравилась. Лишь бы себя не выказать. Лишь бы не показать, что я все видела.
Потому что отец оказался монстром. И кто знает, что он и со мной бы сделал, узнав о том, чему я стала свидетельницей?
Пощадил бы?
Или наглухо замуровал бы в своем роскошном доме, как в тюрьме? Не дав права выйти из нее?
Не знаю. Я не уверена. Ни в чем не уверена.
Но монстр способен на все. На что угодно.
С тех пор в этом доме я превратилась в бледную тень.
Перестала задавать вопросы о матери, которая еще в моем глубоком детстве погибла в автокатастрофе.
После этого отец так и не женился. И ни одной женщины в доме не было. Хотя я знала, что он гулял. Менял женщин, как перчатки. Относился к ним, как к одноразовым платкам. Пользовался и выбрасывал.