Похищенная
Шрифт:
Мои часы исчезли, в доме тоже не было ни часов, ни окон, так что я даже не знала, какое сейчас время суток. Я понятия не имела, насколько далеко нахожусь от дома, потому что неизвестно, сколько времени я провела без сознания. Казалось, мою голову сжимают в тисках. Я забилась в самый дальний угол, между кроватью и стеной, и уставилась на дверь.
Мне казалось, что я просидела так, сжавшись в углу, много часов. Я страшно замерзла и дрожала.
Люк должен был подъехать к моему дому, должен был звонить мне на мобильный, должен был отсылать сообщения. А что, если он подумает, что я опять работаю допоздна и забыла отменить встречу? Что, если он просто уйдет домой? Нашли ли они мою машину?
В голове промелькнули все криминальные сериалы, которые я видела по телевизору. «Место преступления» — там, где дело происходит в Лас-Вегасе, — был моим любимым. Гриссом уже давно прибыл бы к дому, откуда меня похитили, тщательно осмотрел бы все внутри и, проанализировав найденную перед домом грязь, узнал, что здесь произошло и где меня держат. Я не была уверена, что в Клейтон-Фолс вообще был отдел криминалистики. В принципе я видела Канадскую Королевскую конную полицию только по телевизору, когда они разъезжали на лошадях на параде или проводили очередную операцию против производителей марихуаны.
Каждый миг того времени, на которое Выродок — а про себя я называла его именно так — оставил меня одну, я представляла себе все более и более страшные варианты смерти. Когда найдут мое изувеченное тело, кто расскажет об этом моей маме? А что, если меня вообще никогда не найдут?
Я хорошо помню ее крики, когда нам позвонили по поводу той катастрофы, и с тех пор ее редко можно было увидеть без рюмки водки. Впрочем, совершенно пьяной я видела ее только несколько раз. Обычно она была «на подпитии». Она по-прежнему была красива, но напоминала — мне, по крайней мере, — некогда полное жизни полотно, краски на котором со временем расплылись.
В памяти всплыл наш разговор — кстати, вполне может быть, что последний, — насчет кофеварки. Ну почему я просто не отдала ей эту чертову штуковину? Я тогда так злилась на нее, а теперь готова была на все, лишь бы повернуть время вспять.
От долгого сидения в одной позе ноги мои затекли. Пора было встать и обследовать дом. Он выглядел старым, похожим на избушку лесничего, какую можно встретить где-нибудь в горах, только все здесь было сделано под заказ. Выродок подумал буквально обо всем. Пружин у кровати не было, и два мягких матраса из поролона лежали на жесткой раме. Справа от кровати стоял большой деревянный гардероб. В нем была замочная скважина, но, когда я попыталась открыть дверцы, они не сдвинулись с места. Дровяная печь и каменный очаг находились за запертым на висячий замок экраном. Все выдвижные ящики и шкафы для посуды были металлическими, хотя отделаны так, чтобы выглядеть деревянными. Так что их я не могла проломить даже ногой.
Ни погреба, ни чердака не было, а входная дверь оказалась стальной. Я попыталась повернуть дверную ручку, но заперто было снаружи. Я ощупала края двери в поисках петель или шарниров, чего-то такого, что можно было бы отвинтить, но ничего не нашла. Я прижалась ухом к полу, но из-под двери не пробивалось ни лучика света, а когда я провела пальцами по щели, то не почувствовала движения воздуха. Должно быть, вокруг стояла уплотнительная прокладка.
Я ударила по оконным ставням, и звук получился металлическим. К тому же я не увидела на них никаких замков или навесных петель. Я ощупывала деревянные доски, пытаясь найти подгнившие места, но все было в очень хорошем состоянии. В одном месте под подоконником в ванной комнате пальцы мои почувствовали холод. Мне удалось вытащить несколько кусочков уплотнителя, и я прильнула к образовавшемуся отверстию
Сначала ванная комната со старой белой ванной и таким же унитазом показалась мне обычной, но потом я сообразила, что здесь нет зеркала, а когда я попыталась поднять крышку бачка, она не поддалась. Розовая занавеска для душа с маленькими розочками висела на нитяных петлях, нанизанных на стальной стержень. Я с силой потянула за него, но он был намертво прикручен к стене. В ванной комнате дверь была, но замка в ней не было.
Посреди кухни рядом со стойкой в виде острова стояли два барных табурета, прикрученных к полу по разные ее стороны. Вся утварь была из нержавеющей стали — что совсем недешево — и выглядела новехонькой. Белая эмаль двойной раковины и столешница кухонного стола сияли чистотой, а в воздухе стоял запах моющего средства.
Когда я попыталась повернуть ручки газовой или пропановой печи, то все, что я услышала, был металлический щелчок вентиля. Выродок, видимо, отключил газ. Я подумала, что, возможно, мне удастся отсоединить от этой печки какие-то ее части, но не смогла поднять горелки, а когда я заглянула внутрь, то обнаружила, что оттуда все вынуто. Духовка под печкой была заперта на висячий замок.
У меня не было возможности как-то защитить себя и не было возможности выбраться отсюда. Мне следовало подготовиться к самому худшему, но я даже не могла себе представить, каким оно может оказаться.
Я поняла, что снова дрожу. Я сделала несколько глубоких вдохов и постаралась сосредоточиться на фактах. Его здесь не было, а я все еще была жива. Кто-нибудь должен меня вскоре найти. Я подошла к раковине и сунула голову под кран, чтобы напиться. Не успела я набрать в рот воды, как услышала звук ключа, поворачивающегося в замке, — или, по крайней мере, в том, что я считала замком. Дверь медленно открылась, и сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди.
Бейсболки на Выродке уже не было, и у него оказались волнистые белокурые волосы. Лицо его было лишено какого бы то ни было выражения. Я внимательно рассматривала его. Как он сумел мне тогда понравиться? Нижняя губа более полная, чем верхняя, отчего он казался постоянно чем-то недовольным, а кроме этого — ничего примечательного: безучастные голубые глаза, обычная приятная внешность. На такого человека с первого взгляда не обратишь внимания, не говоря уже о том, чтобы его запомнить.
Он замер в дверях. Глаза его остановились на мне, а лицо изобразило улыбку. Теперь я видела уже совсем другого человека. Я вдруг поняла: он относится к людям, которые могут сами выбирать, быть им заметными или нет.
— Хорошо, что ты уже встала! А то я начал думать, что дал тебе слишком большую дозу.
Подпрыгивающей походкой он направился в мою сторону. Я отбежала в самый дальний угол, за кровать, и, съежившись, вжалась в него спиной. Он резко остановился.
— Почему ты прячешься в углу?
— Где я нахожусь, черт возьми?
— Я понимаю, что ты еще не на сто процентов пришла в себя, но здесь попрошу не богохульствовать. — Он подошел к умывальнику. — Я с нетерпением ждал нашего первого совместного обеда, но боюсь, что ты его проспала. — Он вынул из кармана громадную связку ключей, открыл один из шкафчиков для посуды и взял стакан. — Надеюсь, ты не очень голодна. — Он дал воде немного стечь и наполнил стакан. Потом закрутил кран и повернулся ко мне, прислонившись спиной к кухонной стойке. — Я не могу менять правила насчет времени обеда, но хочу немного сдвинуть все на сегодня. — Он протянул мне стакан. — У тебя во рту, должно быть, пересохло.