Похитители старичков и старушек. Марка сказочника, или Опус, Кропус, Флопус!

Жуков Игорь

– А я хочу… – Фафик закрыл глаза, – я хочу чтобы меня из гранита высекли в позе «девушка с веслом». Только чтобы вместо весла была огромная косточка. Поставить этот монумент на площади Пушкина, возле фонтана, а надпись на постаменте: «ЭКОНОМЬ ГАЗ, ВОДУ И ЭЛЕКТРИЧЕСТВО!» По-моему, очень солидно.

– Предлагаю вам ещё на голове параболическую антенну.

– Я подумаю.

– Думайте быстрей, а пока приступим к расследованию, – Семён Семёнович осторожно потряс за плечо мирно дремлющего куплетиста.

– А-а-а, гнутся

шведы! – подскочил тот и свалился с дивана…

Когда старичка опять успокоили и вернули на прежнее место, Семён Семёнович спросил, как матёрый комиссар полиции Мегрэ:

– Уважаемый Кокоша, может быть, во время вашего похищения вы обратили внимание на что-нибудь ещё, кроме мешка, глухого голоса и скрипа пера по бумаге?

– Не знаю… Мешок был плотный, никакой свет сквозь него не пробивался, а я так перетрусил! Я был привязан, кажется, к старому креслу – пружины прямо впивались… сами знаете куда, перехвачен верёвкой под мышками…

– Это уже кое-что. А как вы думаете, сколько было похитителей?

– Не знаю. Говорил всё время один и тот же голос. Больше звуков не было. Кажется, никто вообще с места не двигался – никаких шагов, только скрип пера.

– А запах?

– Запах… – куплетист втянул носом воздух. – Был запах! Гуталином каким-то сильно пахло или кремом для обуви!

Больше потерпевший ничего вспомнить не мог, хоть убей.

Тогда Семён Семёнович посмотрел на часы, сказал: «Прошу прощения!» – и включил старый чёрно-белый телевизор.

На экране появилось очень привлекательное дамское личико. Личико рассказывало о губернских новостях отключения горячей воды и патриотического воспитания подрастающего поколения на ближайшие три года.

Семён Семёнович выключил звук и уставился в телевизор, как истукан.

– Что это с вами? – спросил Кокоша Шляпкин.

Его ученик молчал.

Фафик подмигнул Шляпкину и покрутил лапой у виска.

– Знаете, хоть это большая тайна, но я с вами поделюсь, потому что мне одному эту тайну хранить просто невыносимо, – наконец сказал Семён Семёнович. – Потому что вы – поэт, а вы – собака поэта… Вы меня поймёте.

– Правильно, – тявкнул Фафик. – Давайте хранить тайну вместе.

– Ну так вот… это, – Семён Семёнович кивнул головой в сторону телевизора, – моя безумная безответная любовь! Каждый раз, когда я вижу её на экране, я вдруг начинаю думать о том, что ужасно одинок в личной жизни. И ещё вспоминаю, как несколько раз видел её не по телевизору, а по-настоящему…

Мне сразу хочется пригласить её в библиотеку, почитать вместе с ней какую-нибудь историческую книгу… Я бы даже перед телевизором вместе с ней посидел часов тридцать без перерыва, с огромным удовольствием… Кстати,

я телевизор купил из-за неё, чтобы на неё смотреть…

– Да вы просто Рыцарь Печального Образа, – не удержался начитанный Фафик. – Как её зовут?

– Не скажу. И так много наболтал… Говорят, что в телевизоре человек смотрится красивее. Только не она. Она в жизни так же умопомрачительно прекрасна, как и на экране. И там и там до неё хочется дотронуться или угостить шоколадной конфетой. Хочется пробормотать ей что-нибудь нежное и сочинять о ней стихи…

– Сколько же это с вами длится? – сочувственно спросил Кокоша Шляпкин.

– Года четыре.

– Представляю себе, – сказал Фафик, – Семён Семёныч протягивает девушке в телевизоре шоколадную конфету и нежно бормочет.

– Так оно порой и происходит, – чистосердечно признался влюблённый. – Из-за неё мне, мягко говоря, не шибко симпатичны остальные телеведущие, потому что она – совершенство.

– Ну а не по телевизору? – вильнул хвостом дотошный Фафик.

– А не по телевизору у меня при встрече с ней пока ни разу не оказалось с собой шоколадных конфет, а ещё отнимаются язык, руки и ноги и наступает какой-то полуобморок.

– Как вы полагаете, у вас есть надежда на взаимность? – ещё раз вильнул хвостом ужасно любопытный Фафик.

– Надежда всегда есть. Даже когда человек с полной уверенностью заявляет, что ни на что не надеется, он всё равно надеется – закон природы. Иначе бы человек вообще об этом не говорил – и не вспомнил бы… Я ни на что не надеюсь! Мне и с телевизором хорошо!!! – Семён Семёнович размахнулся, чтобы треснуть кулаком по телевизору, но передумал и опять треснул по письменному столу.

Пёсик Фафик тут же подскочил к нему и протянул что-то завернутое в бумажку.

– Что это? – совершенно спокойно спросил влюблённый.

– Успокаивающая котлетка, – скромно ответил Фафик. – Ещё одна осталась. Я запасливый.

– Спасибо, мой дорогой друг. Не надо. Я уже в себе, – Семён Семёнович выключил телевизор, из которого давно выглядывало совсем не дамское личико, а какой-то бородатый господин с половником в руке. – Продолжим расследование. Поскольку несчастных похищенных старичков и старушек заставляют делать школьные уроки по разным предметам, надо проверить самых непроходимых городских двоечников.

– С запахом гуталина, – добавил иногда очень сообразительный Фафик. – Но сначала надо сходить домой пообедать.

Глава пятая,

в которой Семён Семёнович и Пёсик Фафик подключают к операции сенбернара Ионафана, рассуждают о голодной философии и вспоминают свои школьные годы

Неподалёку от своего двора Семён Семёнович и Пёсик Фафик встретили соседского сенбернара Ионафана. Фафик не удержался и стал делиться с ним новостями, а поэт поспешил домой, к обеденному столу.