Шрифт:
I
Выйдя на государственную пенсию Александр Федорович Данилов, отошел от политики и всецело посвятил себя поэзии. За короткое время написал более ста электронных книг стихов. Книги продавались на всех электронных площадках, особого дохода не приносили, но согревали душу. Где-то там внутри у каждого творческого человека свербит тщеславие и хочется его почувствовать, потрогать собственными руками.
– Это я сделал…
– Это я написал…
Вдруг стихи перестали врываться в его объективную реальность, стали затихать и уходить на второй
II
Александр, равняя могильные холмики, вдруг услышал за спиной:
– Приехал…
Обернувшись, увидел куцева. Июль месяц, а он в рваном полушубке и в шапке с опушенным вниз ухом улыбаясь сквозь редкие прокуренные самосадом зубы:
– Доброго здоровьица тезка.
– Здравствуй сосед, – обрадовался встрече Александр.
– А я к тебе планировал заглянуть, а если не прогонишь то и переночевать.
– Милости просим – ответил куцый.
– У меня к тебе тоже есть сурьезный разговор.
– Я тут периодически порядок навожу, листву убираю, траву, да и так приглядываю.
– Тебе не наездится, чай не ближний свет.
– Раньше коровы здесь баламутили, отбиваясь от стада, теперь колхозных всех пустили под нож, а на поселке только у Насти и Тоньки.
– Нет того стада которое было…
Александр обратил внимание, что у куцева новые синие кеды с белыми носами, но на одну ногу.
– Ты не смотри.
– Надысь был на ярманке, так там взял за полцены.
– Что-то на фабрике напутали, а мне из них не стрелять.
– Легкие…
– Я туда шерстяные носки – так лучше валенок.
– Правда, резиной отдают, без запаха делать не научились.
– Ну, я пойду, а ты заканчивай и подъезжай.
Куцый пошел к своему дому тропинкой вдоль огородов.
Александр посмотрел ему в след – постарел…
III
Припарковав машину ближе к изгороди, Александр достал пакеты, в которых было, и выпить и закусить. Передал один пакет куцему. В нем зазвенели бутылки, куцый услышав звон, сказал:
– Вот я угощу тебя собственным производством – пальчики оближешь.
В доме у куцева уже был накрыт стол, порезано домашнее пахучее прошлым сало. Оно уже слегка пожелтело, хранится в деревянном ящике, круто присыпано крупной солью. Но вкус у этого сала какой-то особенный.
– Разговор у меня будет к тебе такого порядка.
– Ты из бывших, когда-то якшался с самим Ельциным.
– Так вот, я готовлю план для Путина.
– План? – поднял голову Александр.
– Ты зенки, то не вылупляй.
– План!
– Он многого недопонимает, а советчики все хитрожопые, советуют как им выгодно.
– Смотреть тошно.
– А я плантую так, если он останется еще на один срок, нужно наводить порядок.
– Дальше так продолжаться не может.
Так… Александр задумался.
– В чем главная мировая беда?– спросил куцый и сам ответил.
– Главная беда в богатых.
– Это они устраивают войны.
–Это от них люди перестают быть людьми.
– Это они уничтожают мир.
– Картавый был прав, когда начал выжигать их каленым железом.
– И Сталин много сделал, чтобы хвосты им прикрутить.
– Сам всю жизнь проходил в солдатской шинельке.
– А что теперь?
– Дворцы, яхты, самолеты…
– Шубохранилища уже строят себе чиновники.
– А воруют…
– Миллиардами и нажраться не могут.
– Цари собирали все по зернышку, а меченый взял и все раздал.
– Берите люди добрые, сколько унесете.
– Это скорее Ельцин говорил, – вставил Александр.
– Да это не важно, – перебил куцый.
– Опять надо собирать.
– Но как?
– Вот в чем вопрос.
– Как обустроить сначала Россию? А потом можно замахнуться и на весь Мир.
– Вот я и готовлю такой план.
– Академий ваших я не заканчивал, но четыре класса имею.
– Моя академия – жизнь.
– Яйца свойские, но бей осторожно, крепко лебезные.
Куцый заметил, что Александр пытается разбить яйцо вилкой.
– Не знаю что им надо, вроде и жрут все подряд, сад весь перекопали, червяков ищут, а яйца квелые, чуть ни так, в руке растекаются.
– Я уже сколько перевел.
– Да и пальцы мои то, какие.
– Левой руки нет почти по локоть, а на правой осталось только три пальца.
Еще в детстве, сразу после войны нашла мелкота в меловых горах снаряд, и решили его разобрать. Вот и разобрали. Двух его ровесников в клочья, а его потом ели в больнице собрали из того что осталось. Но об этом он вспоминать не любит. Просто Александр эту историю слышал от бабушки в поучительном плане. Предостерегала на реальном примере. Потому как снарядов и прочего оружейного хлама еще оставалась в этих краях много. После хорошего дождя на полях лежало множество патрон, а гильзами было все усеяно.
– Первое что я предлагаю,– начал куцый, нужно окончательно и бесповоротно решить вопрос по земле.
– Земля должна принадлежать только народу.
– Народу в лице государства.
– Десять соток или чуть больше, что вокруг дома можно отдать частнику, все остальное нет.
– Земля опять в руки государства.
– Вот помнишь как раньше?
– Все у нас было колхозное, значит общее.
– Да и совхозное мало чем отличалось. Разница была только в том, что председателя колхоза мы голосовали, а директора совхоза назначали партийные секретари.