Похороните меня под «Продиджи»
Шрифт:
– Значит, запомнил? Гроб стильный, лилии белые и «Продиджи» вместо дурацкого марша, – синхронно с озвучиванием каждого пункта скандалистка тыкала острым ноготком в грудь молодого спутника. – А теперь поехали делать мне массаж, – и она, звонко ступая на своих шпильках, направилась к выходу. – А то ты как клещ – не отстанешь, – последнее она уже произнесла довольным, в предвкушении, тоном.
***
Милу они не заметили. Когда оба удалились из салона, продавец-консультант вышла из-за колонны и поправила прядь непослушных вьющихся волос.
Ей
И в то же время любопытно. Она никогда не видела настоящих альфонсов и содержащих подобных «клещей» – вживую. То есть наверняка видела – сколько их, смазливых парней и эффектных дамочек, – но не знала, что они – это они.
Интересно, как начинались их отношения и как развивались? Как появлялись первые вознаграждения? Наутро после страстной ночи? Мила поймала себя на том, что глупо улыбается, будто в этом было что-то смешное.
Она бы и дальше углубилась в дебри любовно-денежных фантазий, но появились клиенты. Настоящие клиенты – с опухшими от слёз глазами, сгорбленными горем фигурами. Мила с трудом подавила глупую улыбку и вернула заботливо-участливое выражение лица, которое репетировала перед зеркалом по наставлению начальника. Надо, сказал шеф, что-то с твоей «репой» сделать. Уголки губ снова направились в разные стороны от воспоминания, что пришлось прикрыть рот рукой. Ещё подумают – ей весело от траура других.
Мила быстро вернулась в свой закуток, выпила воды, чтобы остыть, и вернулась уже «в форме».
Глава 2. Прощание
Через пару недель в ритуальном доме началась суматоха. Обычно подобное творилось, когда на тот свет отправлялись известные и/или богатые люди. К процессу активно подключался сам генеральный, держащий всё и вся на личном контроле.
Единственное отличие от предыдущих VIP-похорон – некая таинственность. Для подготовки задействовали только нескольких сотрудников. Они держали на замке рот, чтобы не потерять доверие руководства, и двери в зал прощания – чтобы не было посторонних глаз и утечки информации. В то же время задействовали сторонних спецов, которые что-то сверлили, долбили, таскали. А свет в «гримерных» на втором этаже горел допоздна.
Милу задействовали только на церемонию прощания, чтобы встречать желающих проститься. В зале стоял стойкий запах цветов, щедро украсивших интерьер в стиле барокко. Если бы не гроб по центру, можно было бы решить, что готовится свадьба, а не похороны.
К центральному входу подъезжали дорогие отполированные иномарки. Некоторые водители выходили, чтобы открыть дверь своим хозяевам – мужчинам и женщинам.
Мужчины были в чёрных костюмах и тёмных рубашках. Женщины – в чёрных элегантных нарядах, с вуалями, закрепленными на волосах и на изящных шляпках. Руки в перчаточках держали чёрные клатчи. Дополняли наряды туфли на высоких каблуках.
Каждая из приехавших будто не выходила из машины, а покидала обложку глянцевого
«Где-то писали, что звезды не выходят «в свет» дважды в одних и тех же нарядах. Дорогущие вещи оказывались одноразовыми. Интересно, а с траурными платьями богачей – такая же история?», – совсем не о том думала Мила во время работы.
Приехавшие проходили в траурный зал, изящные каблучки по пути к гробу цокали грустно-приглушённо. Возле покойной останавливались, вздыхали, дамы подносили маленькие платочки к уголкам глаз. Затем под грустное цоканье выходили на свежий воздух, где взволнованно шептались с другими гостями.
Из обрывков разговоров Мила поняла, что умерла знатная и очень состоятельная дама. Скончалась скоропостижно, но что с ней случилось – оставалось тайной.
Потом случился инцидент. Какой-то парень в клетчатой рубахе и потёртых джинсах подошёл к чёрному кованному забору и начал фотографировать. Охрана – её в этот день усилили – быстро среагировала на щелчки. Папарацци пообещали переломать объектив и руки-ноги. Заставили стереть всё снятое и отогнали, несмотря на сопротивление, заявления о правах журналиста и правах человека в свободной стране.
«Надо же, точно шишку хороним, – подумала Мила. – Как бы узнать: кого именно?»
Увлекшись своими мыслями и рассматриванием женских гардеробов, она чуть не упустила его. Он вышел из очередной дорогой машины. Мила тут же отвела взгляд – за мужчинами было не так интересно наблюдать. Однако краем глаза уловила волну: стоящие на улице резко замолчали и инстинктивно сделали полшага назад, обратив обвиняющие взгляды в сторону молодого красавца. Мила его узнала – это же он был с той скандалисткой! Кажется, его звали Гарри. А она выбирала гроб. Неужели…
Красавчик оглянулся по сторонам, с вызовом посмотрев на каждого. На смуглой коже появились бордовые пятна. Сжав кулаки, он направился в зал, где перед ним образовывался свободный коридор: достопочтенные господа шарахались от него как от прокажённого. В глубине зала немолодая женщина возмущённо охнула.
Каждый шаг ему давался с трудом. Мила, проигнорировав свои обязанности, направилась следом. Он пытливо всматривался в лицо, фигуру лежащей в гробу цвета металлик. Сотрудница тоже вытянула шею – из любопытства. Даже приняв смерть, та женщина – Лина – оставалась красавицей. Словно заснула и ждала поцелуя прекрасного принца для пробуждения.
Альфонс смотрел в гроб, будто не мог поверить, что в нём её останки.
– Нагле-ец! Не постеснялся прийти! – громко сказала ранее охнувшая дама. – Или работой своей решил полюбоваться? Каково это – вонзить нож в хрупкое тело, а?
– Я не делал этого, – прохрипел он. – Я не делал этого! – повторил он громко, чтобы слышали все.
По залу прошёл шёпот.
– Милиция разберётся, – ответила женщина.
– Полиция. Разберётся. Надеюсь. А я ни в чём не виноват!
Он хотел прикоснуться к руке, покоившейся на окостеневшем теле, но его за руки схватили мужчины.