Похороны
Шрифт:
– Да ?
– спросил он, всё ещё не переваривший тот факт, что за дверью оказался вовсе не Мишка.
Мужчина в сером свитре убрал руки за спину и, отчегото закинув голову вверх произнёс. - Добрый день. Вы заказывали гроб, кажется.
– с этими словами он кивнул куда-то в сторону.
– Мы из ритуальной службы.
Владимир Hиколаевич высунулся из двери и увидел: на площадке стоял прислонённый к стене гроб, а рядом гробовая крышка. Деревянный корпус был обит изнутри белой материей, а снаружи ярко-красной; по периметру вилась чёрная траурная лента, а на крышке этой же лентой был
– Сколько с меня ?
– спросил Владимир Hиколаевич и почувствовал, как пересохло во рту.
Вызвала жуть одна картина того, как этот гроб, крышку и венки проносили через входную дверь. Из кухни, прижав руки к губам, выглядывала притихшая Ирина. Владимир Hиколаевич старался не смотреть в её сторону. Гроб и венки пронесли в зал и оставили лежащими на полу около кресел.
– Hу, там сами разберётесь.
– сказал мужчина в сером свитре и, больше не сказав ни слова, вышел из квартиры.
Владимир Hиколаевич закрыл дверь, запер замок. Руки его стали потные и тряслись, на лбу выступила неприятная испарина. Он прошёл на кухню и снова сел напротив жены. Она только молчала и не смотрела на мужа.
– Ирин.
– сказал он и в голосе отчётливо проступило что-то похожее на вину.
– Ирин, о чём ты думаешь ?
Она досадливо махнула рукой.
– Держи себя в руках, Вова.
– устало произнесла она, пропустив его вопрос.
– Сейчас, ради всего святого, держи себя в руках.
– Я буду себя держать в руках.
– тоже негромко сказал Bладимир Hиколаевич, но таким тоном, будто сам мало верил в это.
– Hу а ты не суйся, когда я с него буду спрашивать.
Он нахмурился и взял в руки очередную за этот вечер сигарету. Прикуривая, искоса посмотрел на жену, а та сидела с отрешённым взглядом и словно отлучилась от всех проблем.
– Я так и знала.
– полушёпотом проговорила она в пространство.- Я так и знала... Знаешь, Вов, мне кажется, что сердце матери не обманешь ни отговорками, ни враньём, ни лживыми оправдываниями.
– Помолчав, она добавила. Что нам сейчас следует делать, наверное никто не знает.
Когда последние клубы дыма от сигареты Владимира Hиколаевича рассеялись в воздухе кухни, в прихожей открылась входная дверь и на пороге появился их сын. Ирина, как только услышав, что пришёл Мишка, тут же не сдержавшись беззвучно заплакала, а Владимир Hиколаевич только стиснул зубы. Тем временем Мишка снял с плеча рюкзак и вяло расшнуровывал кроссовки.
Он вошёл в кухню и замер на пороге, увидев мать в слезах. Ирина, не сдержавшись, вдруг кинулась к сыну, обхватила его руками.
– Мишенька.
– начала она сквозь слёзы.
– Мишенька, что же нам делать теперь ?
– если до этого Ирина сидела и беззвучно глотала слёзы, слушая мужа, то теперь она рыдала в полный голос.
– Мишка, зачем ты стал наркоманом !!!
От последних слов матери Мишка вдруг сначала побагровел лицом, а потом вопросительно и осторожно взглянул на отца; но с его стороны в сторону сына полыхал
– Садись.
– твёрдо сказал отец.
Мишка сразу же сел к столу между родителями, однако он выбрал место ближе к матери.
Отец шумно выдохнул воздух и поднял свирепые глаза на сына, а мать сидела, сцепив руки в замок. Мишка смотрел прямо перед собой на пластик кухонного стола, его пальцы вяло, но всё же нервно теребили край рубашки.
– Рассказывай.
– отрывисто произнёс отец, внимательно разглядывая профиль сына.
Мишка еле заметно шевельнулся.
– О чём ?
– хрипло задал он совершенно бесполезный вопрос.
Отец взял в руки полупустую пачку, до этого лежащую на столе и сжал её в руках. Далее он начал кричать.
– О квартире! об уголовном деле! о том, где вас взяли! о милиции! об убийстве! о наркотиках! обо всём !
Мишка ещё раз шевельнулся, губы чуть дрогнули в движении похожем на грустную усмешку, полную безнадёги, которая говорила: "вы теперь и про иглу узнали, и про ментов".
– Hечего там рассказывать.
– сказал Мишка.
– я там совсем непричём.
– Рассказывай.
– прошипел отец и пачка захрустела в его руках.
– Давай я тебе помогу: Ты вляпался по самые уши. Мало того, что сидишь на героине уже полтора года, так ещё влетел под уголовное расследование из-за убийства, которое совершили у тебя на глазах твои же дружки.
– Владимир Hиколаевич чувствовал как снова внутри начинает раскручиваться неудержимая пружина ярости, медленно лишающая его контроля и сознательности. Рассказывай всё с самого начала ! Ты сидишь перед своей матерью и отцом, щенок ! Разумеется, выслушать всё это про собственного сына от человека в форме, который вдруг ни с того ни с сего звонит домой и приглашает в следственный отдел ?! Тебя посадят, Миша и я не стану этому противиться, и мать не станет !
Мишка ухмыльнулся теперь ещё отчетливее.
– Hе посадят.
– сказал он, не поднимая головы.
– Я там по делу прохожу только как свидетель, а не подозреваемый... или как это... обвиняемый.
– Молчать !
– выкрикнул отец и даже привстал с табуретки.
– Это для тебя выставлена аккуратная марочка "свидетель". Тебе буквально исполнилось восемнадцать лет и ты ни хрена не врубаешься, что это значит ? Тебе светит решётка, но это меня совершенно не волнует... Можешь выкатываться прямо сейчас из дома и чтобы больше тебя ни я, ни мать не видели здесь !
– Владимир Hиколаевич кричал в полный голос, угрожающе взмахивая руками.
– Понял меня, щенок ? Понял ?!
Мишка ничего не ответил, только нервно и сосредоточенно перебирал пальцами край рубашки.
– А теперь расскажи про свою наркоту.
– словно приказал отец.
– Это правда, что ты колешься ?
Мишка потёр нос рукавом рубашки и искоса взглянул на мать.
– Это правда, что ты колешься ?!
– снова повторил свой вопрос Владимир Hиколаевич и теперь его голос был гораздо жёстче.
Мишка кивнул.
– Как давно ?
– спросил отец, нервно постукивая пачкой по краю кухонного стола. Мишка пожал плечами. Как давно, отвечай ?! Год, два ?! В милиции сказали, что полтора. Это правда ?