Похождения ксенопсихолога на космической станции
Шрифт:
— Вскоре прибудет отряд. Вот они и поселятся при командариуме.
Летающая платформа доставила путешественников в гостиницу, вместе с вещами. Остановилась прямо у главного входа, перед широким крыльцом со статуями джамранских "атлантов", подпирающих козырёк. Это Женька нарекла их "атлантами", так как не знала, кто они такие. Когда платформа двигалась по улицам, вдоль пирамидальных деревьев, Евгения видела много разных скульптур. Иные непонятно кого или что изображали.
— Остатки древней цивилизаций, — объяснил Рокен. — Изваяны из какого-то металла, даже не камня.
— А смотрится как камень, — удивлялась Женя.
В этот солнечный тёплый день так приятно дышалось напоённым цветами, травой и листвой воздухом. Даже пыль не раздражала. В лицо дул настоящий ветер и хотелось наслаждаться поездкой. Только одно омрачало радость. Петрович с Моисеевичем так и не объявились, а посланные командором окезы их так и не нашли. Женька отгоняла прочь кошмарные видения и надеялась, что дмерхи просто вернули мужичков домой. И боялась, что будет по ним скучать.
В просторной гостинице было уютно, просто и со вкусом. Женьке понравился декоративный камин напротив входа, водяная колонна с растениями — посреди холла и воздушные лестницы по бокам. На Ролдоне в основном было жарко, но в помещениях царила прохлада. Женя теперь вспомнила, что бывают обычные здания, светлые залы с распахнутыми настежь окнами, мощёные плитками тротуары, газоны и клумбы… Вместо палуб с эластичным покрытием, металлических переборок, тесных кают и растений в кадках.
Талеха здесь знали, поэтому гостей встретили в холле и любезно проводили наверх. Командор снял номер на троих и, разумеется, самый лучший. С большой гостиной, тремя комнатами, тремя ванными и балконом.
— Моя — справа, ваши — слева, — предупредил Талех, распахивая двухстворчатые, а не раздвижные, двери и кидая багаж подле дивана. — Отлично!
Было только раннее утро и времени — вагон. Тем более, сама командировка со стажировкой начинались с завтрашнего дня. Талех просто решил дать им время развеяться и привыкнуть. К тому же сегодня вечером в командариуме устраивали приём, на который он рассчитывал попасть.
— Итак, — объявил Талех, когда они закончили второй завтрак (на станции такой роскоши не полагалось). — Распорядок дня. До вечера делайте, что хотите, но к шести часам, чтоб были здесь. Приём — в семь. А если кто-то долго копается, может прийти и пораньше.
Это был тонкий намёк на толстые обстоятельства.
Допив чай, командор отправился по делам, а Рокен с Женькой оказались предоставлены сами себе. Вот уж они оторвались! При Талехе приходилось вести себя прилично, сдерживать эмоции и соблюдать субординацию. Особенно Рокену. Сначала они уединились в номере, а после отправились гулять по городу.
На улицах было душно, шумно, многолюдно и пёстро от приезжих инопланетян. Зато в примыкавшем к городу лесопарке — тихо, свежо и безлюдно.
— Я знаю местечко, — доверительно сообщил Рокен, когда они подошли к озеру с прозрачно-зелёной водой. — Там нам не помешают.
Воздух, такой дрожащий и знойный в городе, здесь наполнился запахом воды и прохлады. От озера тянуло холодком. По берегам шалил ветер, перебирая лепестки белых цветов. Но Рокен потащил Евгению дальше, в плетущиеся вокруг заросли. Они нырнули под ветки и очутились в растительной беседке. Укромную лужайку, со всех сторон укрывали от любопытных глаз вьющиеся кустарники и раскидистые деревья.
Там Женя с Рокеном упали на шелковистую травку и лежали, слушая журчание воды и любуясь зеленоватым небом. Салатные облака неторопливо блуждали в радужной короне ролдонского светила. Женя слушала лёгкий стрёкот, доносящийся с озера, и разглядывала пятнистое насекомое, ползущее в траве. Оно расправило прозрачные крылышки и улетело. Тогда Женька сорвала травинку в форме ёлочки и пощекотала Рокену нос. Он внезапно набросился, перевернул на спину и, устроившись сверху, стянул с себя рубашку.
— Ты чего? — с удивлённым смешком спросила Женька.
— Мы ещё не наслаждались друг дружкой на природе, — ответил он, медленно расстёгивая пуговицы на Женькиной блузке, — а в станционной оранжерее это вряд ли так романтично.
Женя давно заметила, что джамрану не говорят "заниматься любовью". Употребляя вместо этого выражения: "доставить наслаждение" или "получить удовольствие". Она не придавала этому значения, памятуя об издержках генома-переводчика. Мало ли, как и что переводится близко по смыслу.
— Проказник джамрану, — весело засмеялась Женя, в шутку борясь с ним. Но Рокен достиг цели, удерживая её запястья и умело раздевая при этом. Одежда улеглась по кругу — блузка, юбка, рубашка и брюки Рокена… Он припал поцелуем к Женькиным горячим губам и постепенно спустился к чувствительной ложбинке. Процеловал тропинку к самому естеству и добрался туда, где притаилась сладкая нега. Игриво сорвал препоны, выпустив наружу, вспорхнувшие с губ, словно бабочки, тихие стоны…
Женя не сопротивлялась. Сегодня Рокен был скорее нежным, чем страстным, и скоро они забыли, где находятся и про остальной мир. Это творилось с ними будто впервые. Они были одни в целом космосе, без давящих перекрытий в огромном муравейнике космической станции. Здесь властвовала пьянящая свобода, вторя неровному дыханию и оглашаясь любовными криками упоения и счастья.
Они целовали и ласкали друг друга самозабвенно, словно наслаждались этим на всю оставшуюся жизнь.
— Обожаю тебя, — пылко шептал Рокен, исступлённо вторгаясь и погружаясь упоительными толчками в желанную глубину.
— Люблю, — истово откликалась Женька, подаваясь ему навстречу. И ведь любила и собиралась любить вечно… до бесконечности…
Воздух холодил разгорячённую кожу, когда они замирали в изнеможении и возобновляли ритм. Ещё и ещё, не в силах остановиться. Снова и снова забывая о времени и пространстве… Они не заметили, как промелькнул день и наступил вечер.
Когда, наконец, опомнились, солнце уже нанизалось на кроны самых высоких деревьев и расплылось там, насмешливо подмигивая мельтешащими облаками, словно шалтай-болтай из сказки. Первой спохватилась Женька. Потом Рокен. Они вспомнили, что оставили в номере коммуникаторы. Женька представила физиономию Талеха — как он вызывает их, а сигналы перекликаются из-за закрытых дверей, и рассмеялась. Когда Рокен выкопал из кармана часы, они показывали без малого половину седьмого.
— Талех нас четвертует, — чересчур бесшабашно заявил Рокен.