Похождения охранника Гвоздюкова
Шрифт:
Почувствовав на губах склизкие, холодные, похожие на лягушачьи руки-лапы Гвоздюков не выдержал такого надругательства, согнулся в приступи рвотного спазма.
– Да-да гадость, знаю, сколько не пью, а привыкнуть не могу, - сочувственно произнес Бурдюков и тяжело вздохнул.
– Но без этого никак, эти бестии, без зелья меня не понимаю, а всё держится только на мне, - буц-король замер, так и не закончив свою мысль. По истечении пару минут он так и продолжал стоять, оттопырив нижнюю гуду, изредка кивая головой каким-то своим думам. Свою оборванную мысль, он продолжил так же неожиданно.
–
– И кажется, тебе Иваныч, словно живёшь ты, за себя и за того парня, - закончил за буц-короля Серж.
– Точно!
– встрепенулся Бурдюков, - откуда знаешь?
– Да так слышал нечто похожее, - ушёл от прямого ответа Гвоздюков.
– Вон оно как, - протяжно произнес буц-король, - а ещё что-нибудь похожее слышал?
– Ты ему про барабан расскажи, - подола голос Монти.
– Ой!
– вскрикнул от неожиданности Бурдюков.
– Что такое?
– не понял Серж.
– Слышал?
– испугано пролепетал буц-король, и громко икнул.
– Что именно?
– спросил Гвоздюков, на всякий случай, отодвигаясь от венценосного земляка.
– Я слышал голос, ик, - оглядываясь по сторонам, прошептал Бурдюков.
– Не может быть?
– Серж отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
– Может, здесь всё может быть, - схватив Гвоздюкова за руку, с жаром произнес бывший менеджер по охране.
– И что поведал вам голос?
– ОН, - Бурдюков обернулся и обвёл стоящий рядом подозрительным взглядом, убедившись, что никто не подслушивает, жестом приказал Сержу приблизится.
– Велел тебе рассказать про барабан.
– А-а, - Гвоздюков кивнул головой и прищурившись, бросил подозрительный взгляд на одного из стражников.
– Пошли вот, - скомандовал буц-король, заметив, куда косится его бывший подчинённый.
– Барабан был плох, барабанщик бог, - таинственно прошептал Серж.
От такого откровения, у бывшего менеджера по охране округлились глаза и предательски задергалось веко. Его одутловатые щеки побледнели, лоб покрылся капельками пота.
– Ба-ра-бан-щик, сам, - поднял указательный палец верх и закатил глаза.
Серж многозначительно слегка кивнул в ответ.
Серж многозначительно слегка кивнул в ответ.
Получив подтверждение, Бурдюков не совладав со своими чувствами свалился в кратковременный обморок. Гвоздюков злорадно усмехнулся, но его триумф длился не долго, краем глаза он заметил какое-то движение, а затем свет в его глазах выключился.
– Серёжа иди домой, - окрик матери застал его у самой калитки.
– Ну мам!
– Не мамкай, ноги промочишь, возись потом с тобой.
– Ну мам, - Гвоздюков в сердцах топнул ногой, и с тоской посмотрел на улицу, по которой после летнего ливня несся бурный поток и местная детвора, совсем не заботясь о сухости ног и целостности сандалий, бодро прыгала по лужам и пользуясь моментом пускала наспех сделанные кораблики в плаванье.
– Я кому сказала, домой, - в голосе матери послышалась угроза, и мальчик, опустив плечи, поплёлся домой.
– Маменькин сынок, - послышалось с улицы, - иди иди под юбку спрячься.
Сжав кулаки, мальчишка резко развернулся и поджав губы, широкими шагами направился к своим обидчикам, намереваясь поквитаться за нанесённое оскорбления, ну или как получится.
– "Митьки точно фонарь поставлю", - подумал он, уставившись на своего главного врага Митьку Барабулькина.
– Сережа вернись!
– потребовала мать.
– Серёжа, Се-рё-ё-ё-жжа-а, Се-се-ррррёжа, - тембр голоса матери менялся каждую секунду, опускаясь то, до шипящего шёпота, то, начинал скрипеть, как разбитое стекло под ногами, на кафельном полу.
Внезапно лицо матери покрылось рябью, сквозь которую начался проглядываться строгие формы гигантской рации.
– Сергей хватит валятся, подымайся, - рявкнуло средство связи, - Да, да вставай, - из-за корпуса рации показалась голова пятого, а через секунду нарисовался и одиннадцатый, причем в прямом смысле.
– Мы послали тебя за помощью, а не на траве валятся.
Последним в поле зрения Гвоздюкова появился Аркадий Аркадиевича, перетянутый пулеметной лентой, с пузырьком фери, в одной руке и мачете в другой.
– Вставай тряпка, хрюлипарии прорвали оборону, в окопах наши сошлись в рукопашную, - выпалив на одном дыхании Аркадий Аркадьевич, глотнул фери, и отвесил Сержу смачную оплеуху, и с криком банзай, скрылся в тумане.
Ещё одна пощёчина, обожгла другую щёку, и заставила Сержа открыть глаза.
Помимо Бурбюкова, над ним склонилась и супруга коронованного земляка. Всё еще находясь на грани обморока и бытия Гвоздюков никак не мог отвести взгляда от лиловых с зелеными крапинками губ.
– Вам идет этот цвет, - облизав губы, прошептал Серж.
– Спасибо, - королева Кваказандии кокетливо стрельнула глазками, и покрылась мелкими фиолетовыми пупырышками.
– Это мой естественный цвет.
Сей факт не ускользнул от буц-короля и он запыхтел, как паровоз перед отправлением.
– Пупсик!
– Бурдюков обижено надул губы и к удивлению Гвоздюкова, тоже покрылся пупырышками, правда они выглядели слабой копией его супруги.
– Не дуйся Мусик, - королева шлепнула по голове бывшего менеджера по охране, местной вариацией веера.
– Лучше учись, как надо обходится с жениной.
Прелестная Карлыса, не обращая внимание на сопение мужа, ещё раз стрельнула глазками.
– Так на чем мы остановились?
– Глядя на вас я обо всём забыл, - ушел от ответа Серж.- " Хорошо что вообще кони не двинул, от такой "красоты" " - про себя добавил он .
– А вы милый, - с придыханием произнесла королева.
– Но-но дамочка, на чужой корешок не разевай роток, - прохрипела Моти.
– А ты, милый, - электронная подружка Гвоздюкова осуждающе несколько раз причмокнула, ну по крайне мере издала аналог этого звука.
– Забыл что там, за горизонтам твои товарищи ведут неравный бой с хрюлипариями.