Похождения валета треф
Шрифт:
— Вы думаете?
— И конце концов я думаю, что ты несравненно счастливее в данный момент, чем наваррский король, у которого должен чесаться лоб.
— Ах, дорогая Нанси, вы умны как маленький чертенок! — шепнул паж и, притянув к себе голову камеристки, крепко поцеловал ее.
— Тише! — шепнула Нанси. — Будем слушать!
XXIX
Королева Маргарита была дочерью той самой Екатерины Медичи, которая в юности слыла обольстительнейшей
Королева Маргарита, несмотря на свою молодость, помогала своими советами престарелому сиру де Бурдейль, аббату Брантому, когда тот писал свою знаменитую книгу «Жизнеописание дам, прославившихся любовными приключениями». Наконец, она в совершенстве изучила искусство обольщения, и не было другой женщины, которая могла бы подобно ей отыскать более чарующие нотки голоса, избрать более обворожительную позу, направить более удачно нежный взгляд, чем она.
Когда Рауль и Нанси вышли из комнаты, она откинулась на спинку кресла и, чаруя Ожье загадочным, обволакивающим взглядом, нежно спросила:
— Вы и в самом деле не хотите спать?
— Могу ли я думать о сне, когда вы удостаиваете меня своим обществом! — пылко ответил тот.
— А знаете ли, когда вы уехали сегодня в Блуа, я тоже, как и моя племянница, подумала, что вы отправляетесь на свиданье.
— Как вы могли подумать это! — тоном глубокого негодования воскликнул Ожье.
— Но почему же мне и не подумать этого? Ведь вы же молоды и хороши собой; так почему же бы вам не любить и не быть любимым?
Ожье глубоко вздохнул и сказал:
— Можно любить и не быть любимым.
— А, так вы, значит, все-таки любите?
— Да, я люблю пылко, страстно, преданно, люблю безумно женщину, которая не любит и не полюбит меня.
— Почему вы это думаете? А где эта дама, предмет вашей безнадежной любви? В Блуа?
— О, нет…
— В Туре?
— Нет.
— В Париже?
— Я думаю, что она возвращается оттуда.
— Так где же она? Ожье на минуту поколебался, а затем, упав на колени, сказал:
— Она здесь!
— Ах, понимаю! — беззаботно ответила Маргарита. — Вы полюбили мою племянницу! Берегитесь! Рауль очень ревнует ее и способен убить вас.
— Нет, — крикнул Ожье, — я люблю не вашу племянницу, а вас саму! — и с этими словами он принялся страстно целовать руки Маргариты.
Но королева сейчас же отдернула их и с негодованием сказала:
— Потрудитесь встать и уйти отсюда!
— Но ведь я люблю вас, — со стоном крикнул Ожье, — люблю до безумия! Маргарита насмешливо расхохоталась и возразила:
— Может быть, это и так, но… Покажите-ка свои руки! А ну-ка, скажите мне, куда девалось кольцо, которое было у вас на
— Вы ошибаетесь, кольцо здесь! — ответил Ожье и достал из-под камзола кольцо.
— Какая странная идея носить кольцо то на пальце, то в кошельке! Нет, здесь таится что-то странное!
— Ах, господи, но это секрет, который не принадлежит мне.
— И вы еще осмеливаетесь уверять меня в своей любви? Эта фраза Маргариты была последним ударом, сразившим молчаливость Ожье.
— Ну хорошо, — сказал он, — чтобы вы уверились в чистоте моих намерений, я все расскажу вам.
— Ну да! Вы просто сочините какую-нибудь басню.
— Клянусь вам, что я скажу только правду.
— Хорошо, я выслушаю вас, но берегитесь: я по глазам узнаю, правду ли вы говорите или нет.
Ожье опять опустился на колени около Маргариты и сказал:
— Это кольцо я получил от наваррского короля.
— Но ведь вы говорили, что видели короля только один раз «жизни?
— Нет, я солгал вам. Я видел его два раза: один раз в Нераке и раз — в Париже.
— Давно ли это было?
— Только два дня тому назад, и я видел его очень короткое время.
— Король и приказал вам остановиться в Блуа?
— Да, в Блуа и во многих других местах.
— А, так значит, вы занимаетесь политикой?
— Как вам сказать? Мне кажется, что нет.
— То есть как это «кажется»? Разве вы сами не знаете?
— Нет, не знаю.
— Но кольцо…
— Кольцо дано мне только для того, чтобы меня везде признавали за гонца наваррского короля.
— Куда вы отправляетесь?
— В Гасконь.
— Но ведь Блуа…
— В Блуа я виделся с неким сиром Брюйо.
— Что же вы сказали ему? Чтобы он приготовил лошадей на будущую ночь.
— Разве наваррский король отправился в путешествие?
— Насколько я понял, он везет какую-то женщину.
Королева с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она вообразила, что все поняла теперь… Кто могла быть эта женщина? Очевидно, Сарра, которую Генрих спешить укрыть в Наварре… О, это было последней каплей в чаше оскорблений Маргариты как жены.
Однако она сдержала свое негодование и принялась расспрашивать Ожье далее. Но Левис сам не знал ничего более; он даже показал королеве обе записки, данные ему Генрихом Наваррским, но, не зная беарнского языка, Маргарита не могла прочитать их.
— Должно быть, женщина, с которой путешествует наваррский король, — фаворитка? — спросила она.
— Вы думаете? — наивно произнес юноша.
— Да ведь, если бы с ним ехала его супруга, он не стал бы окружать путешествие такой таинственностью.