Пои?мать и наказать Лису
Шрифт:
Если получится изобразить мою гибель, как уже получилось с моей девочкой, то нас обоих вывезут из страны, и мы начнем новую жизнь. С новыми документами, в новой стране, с чистого листа. Да, мне придется присмирить свое эго, придется привыкнуть к скромной жизни, и, как советует Вова, осесть и завести потомство.
Я скептично отношусь к идее, но сделаю все, что от меня потребуется, чтоб быть в безопасности со своей малышкой. Лиса заслуживает тишины и покоя. Я никогда не забуду ее метания во сне, когда она проснулась и просила себя не
– Стрельцов, следуйте за мной.
Я даже не слышал, как открылась дверь. Поднял голову, увидел парня в форме из отряда Белякова, поднялся на ноги.
– Куда?
– Добро дали. Выходим через черный ход, там ждет Беляков с дальнейшими инструкциями.
Киваю, следую за ним. Идем коридорами, выходим в задний двор, а затем меня резко оглушают, и я проваливаюсь в черноту.
Очнулся через какое-то время. Голова раскалывается, все жжет, тела не чувствую. Понимаю, что избит. Профессионально, сильно. Понимаю, что это был не человек Белякова, а я как салага, поверил, повелся и, по ходу, мне пиздец.
Пришли какие-то люди. Никаких лиц не узнаю, слабо различаю в принципе, как и не понимаю где я нахожусь. Выберусь. Без вариантов. Я обещал своей лисе.
– Итак, Стрельцов. У тебя есть два варианта развития событий. Хороший и плохой. Какой предпочитаешь?
– В каком я останусь жив?
– Ни в каком.
– Славно. Тогда какая разница?
– В хорошем твоя пизда не погибает.
Напряг все мышцы. Какого, блядь, хуя.
– Ну допустим хороший.
– Хороший мальчик.
У меня дергается скула. Ненавижу, когда со мной так разговаривают, ненавижу ультиматумы, и ненавижу чувствовать эту горечь во рту, когда понимаешь, что сам проебался. И в твоих бедах виноват ты сам.
– Сейчас придет человечек. Принесет документики. Все подпишешь. Твой автомобильный бизнес, доля в банке, особняк, квартира, все машины отходят нам. Тебя найдут мертвым, пизду увезут из города копы и пусть валит на все четыре стороны. Смотри, если ты не подписываешь, то ее найдут так же как сестричку. Только шалаву-сестричку мы просто кокнули, а с твоей поиграем перед смертью. Все уяснил?
– Если я не подпишу?
– То мы начнем с того, что поиграем с ней на твоих глазах. Мои люди есть везде, даже в окружении славного Белякова. Мы найдем норку, где лису прячут, привезем сюда и выебем всем отрядом у тебя на глазах. Когда мы с ней закончим, если будешь послушным мальчиком, разрешим тебе тоже ее трахнуть напоследок. А потом мы вас завалим.
– И не получите ни шиша.
– Получим, ты уже оставил посмертную записку, в которой просишь никого не винить в своей смерти и отдаешь все, что принадлежит тебе, нам. Но давай все же действовать в рамках закона и выиграем счастливый конец для твоей шкуры.
–
Вижу, как переглянулись, решая между собой, и подначиваю.
– Да ладно вам, что может сделать связанный смертник?
Один толкает второго в бок, я внимательно слежу взглядом за ними. Только бы съебали. Тяну время, чтоб осмотреться и что-то соображать. Они тоже тянут. Было бы все так сладко, они бы уже меня грохнули. Держат живым, значит нужен. И Лисичка в безопасности, пока они не знают месторасположения квартиры, в которой Вовка нас прятал.
Комната очень темная и выглядит пустой. Глаза долго привыкают к темноте, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь. Как назло ничего, что можно использовать.
Буду тянуть время до последнего, пока могу. Пока что-нибудь не придумаю. После всего дерьма, через которое я прошёл, я не могу позволить себе сложить лапки и умереть. У меня ещё впереди цель свою девочку излечить и завести потомство.
Как легко порой меняются мысли в критической ситуации. До этого мысль о потомстве доставляла странный дискомфорт, теперь сижу тут, избитый, прикованный к стулу, приговоренный к смерти и думаю о том, что вот умру сейчас и всё, мой род закончится, заработанное богатство останется ворам и бандитам. Такие себе перспективы.
Краем уха слышу, что в здании началась какая-то возня. Послышались выстрелы. Да я блядь сегодня везунчик просто. Как магнитом все дерьмо к себе притягиваю.
Скрыться негде, бежать некуда, прикован так, что лишний раз пошевелиться сложно. От пули не увернусь.
– Сука!
В этот момент в комнату кто-то заходит.
– Мужик, освободи меня, в долгу не останусь!
Я всегда был хорошим дипломатом. И последний раз именно языком вытащил себя из передряги. Пулю, правда, все равно схватил.
– Заткнись, – рявкают грубо мне в ответ и на голову надевают мешок.
– Сюда, здесь он. Берем, на раз, два три.
Мой стул вспарил над землёй.
– Чо за нахуй?!
– Да заткнись ты, – буркнул другой мужской голос раздосадовано, а затем что-то обожгло затылок и я резко отключился.
Очнулся в больничной палате. Знаю такие, бывал уже. Военный госпиталь, в котором глав врач приятель старый, мой и Белякова. Не сразу фокусирую взгляд. Первым вижу фигуру друга у окна.
– Вовка, как я тут оказался?
– Дурак ты, Стрельцов. Подставился. Еле вытащили твою шкуру с того света.
– Спасибо, – киваю искренне и мой друг от души офигевает.
Его заботу я всегда воспринимал как должное. Ну он же может, сделает, хули. Я никогда не задумывался над тем, как ему все это даётся.
– Кто-то в лесу сдох. Наверное, ты. Поздравляю, официально ты мёртв.
– Как?
– Тебя похитили из здания полиции, вывезли на заброшенный завод и требовали выкуп. А потом цех, в котором держали сгорел. Проводка слабая, похитители зашли, врубили свет и коротнуло.