Поиграем, мышка?
Шрифт:
И таким он сконфуженно-возмущенным выглядит что я, не выдержав, невольно прыскаю, чувствуя, как отпускает сковавшая сердце ржавая клешня гадской ревности. Вот всегда удивляла эта мужская уверенность, что достаточно сказать и все будет именно так, как они велели. Сказал, и женщина будет думать и делать то, что положено. На примерах отчимов в свое время насмотрелась. Мама иногда очень ловко на этом играла.
— Ай-ай-ай, не ожидал ты такого женского коварства. — качаю сочувственно головой.
Может между нами и нет еще тех чувств, которых мне хочется, но в том, что другими женщинами он не интересуется, я мужу верю. А с тем, что он сам может многих интересовать... ну, разберусь как-нибудь.
— Не ожидал. Ты оказалась права. — хмыкает муж, подталкивая меня к одному из столов. Подсаживает на край и тут же вклинивается между ног, подтягивая меня к себе за бедра. — Не сердишься больше?
— На тебя нет Но увижу ее еще раз, и могу не сдержаться. Будет лысой и безрукой.
— Не увидишь. Я договорился с Бьяреном. Девушек уже сегодня переправят в надежное место. Теперь они не моя ответственность.
— Это, конечно, хорошо. А не выдадут они никаких твоих дворцовых тайн. Вон Бемби знает, где твоя лаборатория. И то, что я твоя связанная.
— Никакие важные тайны им не известны. Лаборатория надежно защищена. А то что ты моя связанная, знают уже многие. Это сложно скрыть. Да и Хас, скорее всего догадался, к чему привела его попытка тебя похитить. Так что это уже давно не секрет. Да и не столь важно, прошли мы через слияние, или нет. Ты все равно самое ценное, что у меня есть. Моя душа.
И как тут не растаять? Как не забыть, что я вообще-то по делу пришла?
Шад, явно забыв, что был весь такой занятой, проводит ладонями по моему позвоночнику вверх, заставляя прогнуться в пояснице, прижимаясь к нему плотнее. И слизывает с моих губ прерывистый вздох. Прижимается ртом к шее, прикусывая и чувствительную кожу и лаская ее языком.
— Может, проверь их еще раз... наложниц Хасовых в смысле... на всякий случай. Если возможно, подкорректируй им память, — бормочу, закатывая глаза и очень сильно стараясь не терять нить разговора. — Особенно этой... не внушает она мне доверия.
— Я это и собирался сделать, если честно. Но ты разве не возражаешь против того, чтобы я копался в ее голове, после того, что тут увидела? — удивленно интересуется Шад, поднимая голову, чтобы уже привычно посмотреть в глаза.
О-о-о-о, знал бы он, насколько.
И опять ведь ничего не сказал бы, если бы я сама не предложила. Опять бережет. А-р-р, невыносимый просто. Самый... мой.
Будто я не понимаю, что глупо, идя на поводу своих эмоций, не учитывать такой очевидный риск. Не знаю как, но надо прикручивать гайки своим собственническим порывам. Так что я, скривившись, признаю:
— Мне это, конечно, неприятно. Эта трепетная лань меня просто дико бесит. Она наверняка снова будет тебе в своих чувствах неземных признаваться. Или страдалицу обиженную изображать. Но это не повод рисковать. Так что, если нужно, то, конечно, действуй. Я тебе доверяю. Никому больше. А тебе вот... доверяю. Иногда сама не зная почему, — пожимаю беззащитно плечами. — Только... не предавай меня, пожалуйста.
В вишневых глазах Шада удивление сменяется таким теплом и нежностью, что у меня в груди щемить начинает. Ну не смотрят так на ту, к которой ничего не испытывают.
— Никогда, — обещает он мне за миг до того, как поцеловать снова. Сминая губы жадной лаской своего рта, врываясь языком сразу внутрь, чтобы выпить меня до дна и наполнить своей страстью взамен.
И пока его руки комкают юбку моего платья, задирая еще выше, добираясь до моего тела, я не менее жадно дергаю его рубашку из-под пояса брюк, чтобы наконец почувствовать ладонями жар его обнаженной кожи, все эти восхитительные напряженные мышцы. Расстегиваю ширинку, тяну вниз белье...
Умелые пальцы Шада в это время проникают под кружево моих трусиков, чтобы приласкать уже влажную для него плоть. Толкаются внутрь, заставляя гортанно застонать ему в рот. Вынуждая подаваться бедрами навстречу, умоляя о большем.
— Хочу тебя, — шепчу исступленно, обнимая его ногами.
И, ахнув, запрокидываю голову, когда муж одним толчком нанизывает меня на себя. Так полно... Так правильно...
— Я никогда не смогу тобой насытиться, — хрипит он, прижимаясь своим лбом к моему, вколачиваясь в меня так, что стол начинает съезжать.
— А я тобой, — выдыхаю со стоном, вверяя себя без остатка.
ГЛАВА 64
— И все-таки я пришла по делу, — напоминаю Шаду спустя маленькую вечность, наполненную чувственным безумием.
Со стола мы уже давно успели переместиться в кресло. И теперь я с преогромнейшим удовольствием сижу на коленях у растрепанного мужа и отвлекаю его от тех самых дел.
— М-гм, что-то такое припоминаю, — бормочет он мне на ухо, продолжая бессовестно тискать. — Ты говорила, что закончила расчеты. Нашла что-то интересное?
— Да. Не знаю, насколько это тебе поможет, но я с почти девяностопроцентной уверенностью могу показать тебе на карте, в каких странах, и даже в каких их регионах, Хасмиер и его шайка крутят свой бизнес, — сообщаю Шаду с тем особым удовлетворением, которое можно испытать только, когда на отлично выполняешь сложную задачу.
— Даже так? — подбирается мой супруг. — Покажешь?
— Так, затем и пришла. А не для того, чтобы от настырных поклонниц тебя спасать, — фыркаю, поднимаясь с его колен и оправляя платье. Помялось опять, но это пустяки.
Сходить за лэптопом много времени не занимает, и вскоре я уже показываю мужу результаты своего трехдневного труда.
— Вот, смотри. Вот такая картина вырисовалась за минувший год, — открываю я карту. На ней благодаря программе уже нанесены координаты тех мест, где судя по всем показателям и предоставленным мне данным, чаще всего открывались несанкционированные эмиссариатом переходы. — Получается, у меня на родине они частые гости, но и у соседей наших с разных сторон тоже пасутся, гады. Славянок тырят в ваш Ильмондар.