Поиск-86: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Ну вот и встретились, проводничок, — Арчев наклонился к Антошке. — Слушай внимательно: сейчас мы пойдем с тобой за Еремейкой. Поможешь — и все будет хорошо. А иначе придется убить тетю Люсю. Понял? — И посмотрел через плечо на Козыря.
Тот левой рукой вцепился в горло девушки, наотмашь ударил ее по щеке.
Антошка заизвивался, задергался.
— Ну как, пожалеем тетю? — спросил Арчев. — Сейчас тебя развяжут, и мы отправимся. И помни, что тетя Люся просит тебя быть послушным: ей очень хочется еще пожить. Договорились?
И вдруг кто-то изо всех сил заколошматил кулаками в дверь.
— Эй, открой! — громко потребовал снаружи ломкий мальчишеский голос. — Это я, Еремей Сатар! Открывай скорей! Я пришел.
Еремей проснулся сразу — не успело еще отзвучать протяжное Люсино: «Подъе-е-ем!» Огляделся — спальня ожила, загалдела: детдомовцы в одинаковых коротких штанах, которые называются «трусы», вскакивали как подброшенные с кроватей. Вскочил и Антошка. А Еремей поднялся не торопясь, негоже охотнику прыгать и орать, точно маленькому. Надо оставаться невозмутимым.
Когда Еремей стал проситься со всеми на субботник, Люся повела его к старичку-фельдшеру, который вчера осматривал их с Антошкой.
— Ни о каком субботнике не может быть и речи, товарищ Медведева, — решительно заявил фельдшер. — Разрешаю на кухне. Но чтобы никаких работ, связанных с физическим напряжением. Ясно?!
После завтрака — желтое варево под названием «горох», красный чай под названием «морковный», кусок хлеба потоньше, чем вчера, — детдомовцы высыпали на улицу. Быстро и привычно построились в тесные ряды. Тоненько и чисто запела труба Пашки, рассыпался громкий, уверенный рокот барабана — колонна качнулась и двинулась через сад к улице.
Оставшиеся на крыльце зашевелились и, посматривая в дальний конец аллеи, нехотя потянулись в дом.
Еще с порога кухни увидел Еремей на длинном столе штабелек серых буханок, а рядом — внушительную кучку коричневых, слегка изогнувшихся сухарей. Пошел было к этой горке хлеба, который начали собирать ребята для голодных детей русики, но повар подвел его к ящику, в котором лежали какие-то округлые, похожие на серые камни клубни, показал на табурет. Когда Еремей сел, повар нагнулся к ящику, взял клубенек покрупней и, тяжело посапывая, быстро ободрал его ножом до ровной белизны.
— Понял, как надо? — спросил мальчика.
Еремей кивнул. Выбрал картофелину побольше и смело врезался в нее — отвалился толстый шматок. Мальчишки, искоса наблюдавшие за новеньким, хихикнули, а повар ахнул.
— Да ты нас разоришь с такой работой! Всех ребятишек голодными оставишь!.. Не-е-ет, так дело не пойдет!
— Не сердитесь, — вмешался оказавшийся тут же Алексей, сочувственно поглядывая на Еремея. — Для него это внове. Дайте ему что-нибудь полегче.
— А что полегче? — огрызнулся повар. — Белки для суфле взбивать? Фаршировать пулярок? Изюм промывать? Так ведь нет ни яиц, ни кур, ни изюма… Хотя… — Показал Еремею на большой таз со свежей рыбой. — Вот, рабочие с крупорушки прислали на ушицу. Сможешь почистить?
Еремей с невозмутимым лицом схватил небольшого язя. Небрежно швырнул его на широкую дощечку, несколькими точными взмахами ножа соскоблил чешую, перебросил тушку на другой бок. Еще несколько взмахов и… очищенная, выпотрошенная рыба плюхнулась в кастрюлю. Повар восхищенно крякнул.
— Вижу мастера, — заметил уважительно. — Работай, не буду мешать, — и отошел к другому краю стола.
В тазу остались только два подлещика и щуренок, когда Егорушка, проскочив мимо окна, заметил Еремея — вернее, догадался, что это он. И обрадовался, что не надо разыскивать его по всему детдому. Развернулся, сунул взлохмаченную голову в дверь черного хода кухни.
— Еремейка! — окликнул быстрым шепотом. — Айда-ка, скажу чегой-то!
Еремей с рыбешкой в одной руке и с ножом в другой направился к двери. Алексей, искоса наблюдая за ним, нагнулся, схватился за ручку бака с водой — помочь повару поставить на плиту. Когда, хакнув, взметнули тяжеленный бак, сдвинули его на конфорку, Алексей оглянулся, — мальчишек не было. Через минуту-другую он, обеспокоенный, выглянул за порог — никого!..
Сначала Егорушка хотел бежать к начальнику Фролову, чтобы ему рассказать про Люсю и Антошку, которых увезли подозрительные дядьки, но… где его искать, Фролова-то? И решил: надо бежать к Еремею, уж он-то знает, где найти Фролова!.. А может, Еремей что-нито другое придумает: на пароходе сказал, что хочет сам словить Арча. Нет, — к Еремею, только к Еремею!.. И Егорушка помчался в детдом. Хорошо, еще повезло — прицепился сзади к пролетке…
И вот теперь они были уже у цели.
Егорушка выскочил из проходного двора, пересек рысцой улицу, остановился в воротах Дома водников.
— Вона тама, наверно, Люсю с Антошкой спрятали! — показал на флигель. — А я тута живу, — махнул рукой в сторону бывшего «Мадрида». — Военный со звездочкой и вчерась, и нынче сюда приходил, я видел…
— Иди домой! — приказал Еремей. — Теперь я сам.
Быстрым, летящим шагом побежал к флигелю. Около двери задержался, дернул за ручку — заперто. Принялся колошматить кулаками.
— Эй, открой! — закричал срывающимся голосом, запаленно дыша. — Это я, Еремей Сатар! Открывай скорей! Я пришел!
За дверью было тихо. Потом послышался шумок в сенях. И опять стихло.
— Открывай, я один.
Дверь приотворилась, он скользнул внутрь. И споткнулся на пороге: связанные Люся и Антошка сидели друг против друга на стульях; у Люси рот затянут красным платком, волосы растрепались, залепили лицо, глаза смотрят сквозь них страшно, словно неживые.
— Ермей, ма чулкэм [22] , — рванулся Антошка к другу, но Еремей вскинул ладонь, чтобы помолчал.
22
Я сплоховал (хант.).
— Что с Люсей сделали? Убили?! — спросил, резко повернувшись к женщине в черном.
— Нет, мальчик, — та мягко подтолкнула Еремея вперед. — Тетя Люся жива. Это она от страха… За тебя боится. Проходи, мы рады, что ты пришел.
Еремей метнулся к Люсе, выхватил нож, сунул его под веревку.
— А вот этого делать не стоит! — Арчев, выскользнув из-за прикрывавшей вторую дверь завесы, сжал Еремею запястье, вывернул руку. — Не спеши, шаманенок. Мы еще не договорились с тобой о выкупе тети Люси.