Пока гром не грянул
Шрифт:
«Мая 19, земельный уч-к продан, один доллар и другие налоги, уплач. Пр. Соб. С-3 четверть участка 24, Городск. упр. Элсби. Брем (см. том 9 и т.д.)».
— Объясните, что это все значит, — попросил Тримейн.
— Гроссбух за тысяча девятьсот первый год; тут сказано, что Брем купил четверть участка девятнадцатого мая. Хотите, чтобы я нашел акт купли-продажи?
— Нет, спасибо, — ответил Тримейн. — Больше мне ничего не нужно.
Он направился к двери.
— Что случилось, мистер? — спросил человек в нарукавниках ему вслед. — У Брема какие-то
— Нет. Никаких неприятностей.
Клерк, поджав губы, смотрел на записи.
— Девятьсот первый, — пробормотал он. — Я никогда прежде не задумывался об этом, но старине Брему должно быть почти девяносто. Для своего возраста он очень бойкий старик.
— Похоже, вы правы.
Клерк искоса взглянул на Тримейна:
— О старине Бреме ходит много забавных историй. Говорят, в его доме водятся призраки. Понимаете — странные звуки и огни. И еще ходят слухи, что на его участке спрятаны деньги.
— Я уже слышал эти сплетни. Чистые суеверия, как вы думаете?
— Может, и так. — Мужчина облокотился на барьер и послал Тримейну понимающий взгляд. — Но есть одна байка, которая суеверием не является…
Тримейн молча ждал.
— Вы… э-э… платите что-нибудь за информацию?
— А с чего бы мне платить за нее? — Тримейн взялся за дверную ручку.
Клерк пожал плечами:
— Да я просто так спросил, мистер. Я и бесплатно расскажу вам. Тем более что в этой байке я уверен на все сто. Никто в нашем городе никогда не видел Брема между закатом и восходом.
Неподстриженные сумахи отбрасывали вечерние тени на облупившийся фасад городской публичной библиотеки. Сухая, как палка, женщина неопределенного возраста провела Тримейна к стеллажам с пожелтевшими от времени газетами.
— Вы найдете здесь газеты с тысяча девятьсот сорокового года включительно, — сказала ему библиотекарша. — Более ранние газеты находятся в специальных ящиках.
— Мне нужны газеты за девятьсот первый год, если у вас есть такие древние.
Женщина с подозрением посмотрела на него:
— С этими старыми газетами вы должны обращаться очень осторожно.
— Я буду крайне осторожен, — пообещал Тримейн.
Библиотекарша хмыкнула, вытащила ящик, пошелестела, что-то бормоча, бумагами.
— Какая дата вас интересует?
— Девятьсот первый год, неделя в районе девятнадцатого мая.
Библиотекарша вытащила газету, положила ее на стол, надела очки и, прищурившись, посмотрела на первую страницу.
— Вот они, — сказала она. — Эти газеты сохранились очень хорошо благодаря тому, что мы держим их в темном ящике. Но они весьма хрупки. Помните об этом!
— Не волнуйтесь, не забуду.
Женщина стояла рядом, пока Тримейн просмотрел первую полосу газеты. Передовица была посвящена открытию Панамериканской выставки в Буффало. Вице-президент Рузвельт произнес там речь. Тримейн перелистнул страницу, медленно читая заметки.
На четвертой странице в колонке, озаглавленной «Окружные новости», он обнаружил имя Брема:
«Мистер Брем приобрел у мистера Дж.П.Спайви из Элсби четверть участка прекрасных пастбищных земель вместе с прочным домом. Мистер Брем поселится в этом доме и будет продолжать пасти небольшое количество голов крупного рогатого скота. Последние несколько месяцев мистер Брем, новый человек в Элсби, жил в пансионе миссис Стоут».
— Могу я посмотреть некоторые более ранние выпуски, скажем за год?
Библиотекарша достала толстую пачку газет. Тримейн переворачивал страницы, читал заголовки, то и дело бегло просматривал статьи и заметки. Библиотекарше скоро надоело надзирать за ним, и она вернулась к своему столу. Спустя час одна из небольших заметок в номере за 7 июля 1900 года приковала его внимание:
«Сильная гроза Жители Элсби и его окрестностей в ночь на пятое были весьма встревожены неистовым ливнем, сопровождавшимся громом и молниями. К северу от фермы Спайви в сосновом бору возник пожар, который уничтожил значительное количество древесины и угрожал самой ферме. Но пожар, к счастью, погас, дойдя до реки».
Библиотекарша опять стояла рядом с Тримейном.
— Я должна уже закрывать библиотеку. Вы можете прийти завтра.
Когда он оказался на улице, небо на западе было бледно-желтым, в окнах домов начали появляться огни. Тримейн поднял воротник, защищаясь от порывов холодного ветра, и направился к отелю.
Через квартал под тонкий пронзительный визг покрышек из-за угла вылетел черный «седан» последней модели и пронесся мимо Тримейна. Массивная антенна, установленная перед левым задним ребристым крылом, хвостовым плавником билась в потоке воздуха. Тримейн резко остановился и посмотрел вслед автомобилю.
— Черт побери! — вслух сказал он. Пожилой мужчина обернулся и внимательно посмотрел на него. Тримейн кинулся бежать, быстро преодолел два квартала, рывком открыл дверцу своей машины, которая ждала его на стоянке у отеля, скользнул на сиденье, развернулся и направился на север, куда умчался полицейский автомобиль.
Углубившись на две мили в холмы за северной границей Элсби, Тримейн выехал на прямой участок дороги. Полицейская машина, за которой он гнался, стояла впереди на обочине. Тримейн проехал немного дальше, остановился и вернулся пешком. Дверца машины открылась. На шоссе вылез высокий полицейский.
— Какие-то проблемы, мистер? — растягивая слова, хрипло спросил он.
— Что случилось? Пропал сигнал? — поинтересовался Тримейн.
— А вам-то какое дело, мистер?
— Парни, у вас есть связь с Граммондом?
— Может, и так.
— А что, если я перекинусь с ним парой слов? Меня зовут Тримейн.
— А-а, — протянул коп, — так вы — та самая большая шишка из Вашингтона?
— Он перекинул во рту кусок жевательного табака. — Да, можете поговорить с ним.
Он повернулся и сказал несколько слов напарнику. Тот пробормотал что-то в микрофон, а потом протянул его Тримейну.