Пока смерть не разлучит нас

Карр Джон Диксон

Он знал, откуда донесся выстрел. Выстрел раздался в спальне Лесли, прямо наверху.

— Вы, проклятый дурак! — завопил Хэдли, более чем подозрительно глядя на доктора Фелла. — Все-таки допустили, чтоб это случилось!

Толос доктора Фелла, отвернувшегося к окну, звучал глухо:

— Да, допустил. Помоги мне Бог.

— Самоубийство?

— Думаю, да. Понимаете, не было иного выхода.

— Нет! — крикнул Дик Маркем. — Нет!

Он не знал, сможет ли сдвинуться с места — ноги стали ватными, — и глазам своим не верил. Образ Лесли, мысли о Лесли,

о том, как он любил ее и продолжал бы любить, пока… вновь прогремела железная фраза: «Пока смерть не разлучит нас»… все это обуревало его и сводило с ума.

Потом он понял, что бежит к двери.

Хэдли тоже побежал, распахнул створку, они столкнулись в дверях, но происходило все это в такой пустоте, что Дик даже не слышал слов суперинтендента.

В холле горел яркий свет. Берт Миллер с необычной для столь медлительного человека скоростью уже взбирался по черной лестнице. Шагов Берта не слышалось на лестничном ковре, или, возможно, Дик Маркем потерял способность что-либо слышать.

Словно во сне, среди слившихся красок и бликов света, он бежал вслед за Хэдли по лестнице. Они увидели Берта Миллера, стоявшего с открытым ртом у запертой двери спальни Лесли. Миллер с Хэдли тихо переговаривались.

— Дверь заперта, сэр.

— Так взломайте!

— Не знаю, сэр, имеем ли мы…

— Ломайте, я вам говорю!

Дверь была тонкая. Миллер отступил назад, расправил широкие плечи. Потом осмотрел дверь, принял другое решение, встав в позу футболиста, готовящегося нанести удар. Дик Маркем отвернулся. И даже не услышал, как сапог Миллера сорок второго размера грохнул в дверь чуть ниже ручки.

Ибо по лестнице медленно, тяжело шествовал доктор Фелл, опираясь на палку с ручкой-костылем. А перед ним легко бежала Лесли Грант.

Она замерла на месте, схватилась за лестничный столбик, широко открыла глаза.

— Дик! — крикнула Лесли. — Боже мой, что с тобой?

Трах! — во второй раз ударил сапог Берта Миллера в дверь.

— Что с тобой, Дик? Почему ты на меня так смотришь?

Трах! — грохнул сапог Миллера.

Доктор Фелл, страдальчески сделав несколько последних шагов и остановившись, чтобы отдышаться, первым понял подспудные мысли Дика. Рассеянный взгляд доктора сосредоточился, перебегая с Лесли на Дика Маркема и обратно. Рот под разбойничьими усами открылся, голова запрокинулась, продемонстрировав второй подбородок.

— Небесное воинство, дорогой друг! — произнес расстроенный Гаргантюа. — Неужели у вас сложилось впечатление… неужели вам пришло в голову…

Трах! — в последний раз ударил сапог Миллера. Замок не устоял, тонкая дверь поддалась, отлетела, ударившись в стену с такой силой, что сорвалась с нижней петли.

Дик не ответил доктору Феллу. Он схватил Лесли, обнял так крепко, что она вскрикнула, едва не задохнувшись.

Они слышали скрип башмаков доктора Фелла, который медленно шел по коридору к стоявшему на пороге взломанной двери Хэдли. Хэдли, Миллер и доктор Фелл смотрели в спальню. Изнутри лился свет, окрашенный легким оттенком, выплывал пороховой дымок. Доктор Фелл развернулся и заскрипел обратно.

— Полагаю, вам лучше пойти посмотреть, — сказал он. — Лежит почти на том самом месте, где, должно быть, лежала мисс Синтия Дрю, когда вы ее обнаружили, сбитую с ног…

К Дику вернулся дар речи.

— Синтия? Значит, все-таки Синтия?

— Упаси боже, нет! — вскричал доктор Фелл.

Выразив взглядом искреннее изумление подобным предположением, доктор Фелл схватил Дика за плечо и повел по коридору к яркому свету, лившемуся из спальни. Хэдли с Миллером уступили дорогу.

Доктор Фелл жестом велел Дику войти.

Чистая, красивая спальня, шторы на передних окнах широко распахнуты в летнюю ночь, кругом полный порядок, не считая распростертой у спинки кровати фигуры, не считая автоматического пистолета 38-го калибра, лежавшего рядом, не считая пятна, расплывавшегося на груди, из которой слабо, со свистом исходили последние вздохи.

Голос доктора Фелла проговорил на ухо Дику:

— Вот единственное лицо, совершившее оба убийства, — доктор Хью Миддлсуорт.

Глава 20

Все это произошло в ночь на пятницу, 11 июня. Днем в субботу, тринадцатого, к печально известному коттеджу подъехала в полицейском автомобиле небольшая компания в составе доктора Фелла, Хэдли, Лесли Грант и Дика Маркема. Хэдли составлял заключительный отчет, надо было сверить все детали; таким образом, они выслушали всю историю целиком.

Ни Лесли, ни Дик не обмолвились ни единым словом, пока не вошли в гостиную. В их памяти навечно запечатлелось лицо доктора Миддлсуорта — изможденное, терпеливое, очень умное, теперь смертельно холодное.

Когда они шагнули в гостиную, где диван оккупировал доктор Фелл, а Хэдли сидел в большом кресле за письменным столом над блокнотом, то заговорили в два голоса.

— Доктор Миддлсуорт! — воскликнул Дик. — Как же он это сделал?..

— Доктор Миддлсуорт! — выдохнула Лесли. — Зачем он это сделал, зачем хотел взвалить вину на меня?..

Доктор Фелл, с чрезвычайной сосредоточенностью раскуривавший сигару, резко замахал спичкой.

— Нет, нет, нет! — запротестовал он.

— Что это значит?

— Придется нам уяснить, — объяснил доктор Фелл привычным для себя тяжеловесным тоном, — что никогда не было ни малейшего намерения навлечь подозрение на мисс Грант. Просто мы должны были в это поверить и на этом пути потерпеть неудачу. Мы должны были прийти к заключению, будто убийство Девильи совершил человек, искренне веривший в «сэра Харви Гилмена», считавший его настоящим патологом министерства внутренних дел и убежденный в преступности Лесли Грант. В таком случае — понимаете? — в таком случае вне всяких подозрений оставался единственный человек — тот, кто с первого взгляда усомнился в «сэре Харви» и фактически предоставил мне доказательство, что перед нами самозванец! Вот в чем заключается вся оригинальность данного преступления.