Пока смерть не соединит нас
Шрифт:
Каждое лето ульи перевозили на альпийские луга, и Венсан часто помогал осуществить этот переезд, чем-то напоминавший выгон овец на высокогорные пастбища.
Они прибыли в деревеньку, где никто не жил: три брошенные фермы, церковь и крошечное кладбище. Несколько одряхлевших следов человеческого присутствия, притулившихся среди величественного пейзажа.
Мужчины оставили «тойоту» внизу, возле деревушки, и сложили инструменты в рюкзаки. На каждого пришлось никак не меньше двадцати килограммов железа, но они привыкли. Вскинув рюкзаки
Так как Пьер явно был чем-то озабочен, то они лишь иногда перекидывались отдельными словами.
После полутора часов ходьбы они наконец нашли сломанные мостки. Одно из креплений грозило вот-вот оторваться от скалы, и одно бревно упало в овраг. В сопровождении стука пестрого дятла, без устали долбившего черную сосну, они немедленно принялись за дело.
Работа растянулась на три часа, без перерывов и разговоров; мостки снова стали безопасны, и туристы могли ими воспользоваться, не рискуя свалиться.
– Давай сделаем кружок? – предложил Венсан.
Он хотел побыть с другом, чтобы дать ему возможность высказаться.
– Если хочешь, – согласился Пьер. – Я не тороплюсь.
Легко, словно серны, они зашагали по опасным склонам, хотя рюкзаки казались им тяжелее, чем утром. Они не ходили по этой тропе с прошлой осени и теперь с удовольствием вновь открывали для себя высокогорные ландшафты, безлюдные в это время года.
С самого детства они любили ходить вместе и никогда надолго не покидали долину. Во всяком случае, ни один, ни другой не представляли себе жизни в ином месте – только возле вскормивших их гор. Они благоговели перед ними и любили их больше всего на свете. И горы воздавали им сторицей. Ни в сердце, ни в глазах не было намека на усталость: ведь в горах столько всего можно увидеть и узнать. Есть чем заниматься на протяжении всей жизни.
После полудня прошло уже больше часа, когда они подошли к приюту Талона. Две старые пастушьи хижины, превращенные в лесной приют. Удачно расположенное место, на пересечении нескольких маршрутов, рядом с источником и горным потоком Бушье, сбегавшим по склону. Они остановились, решив перекусить на солнышке, и Венсан, воспользовавшись паузой, приступил к расспросам.
Он должен узнать, в чем дело.
Это нельзя назвать нездоровым любопытством: он просто не мог смотреть, как Пьер становится все мрачнее и мрачнее, и очень хотел ему помочь.
– В последнее время ты стал какой-то странный… Что стряслось?
– Ничего, – уклончиво ответил Кристиани.
– Скажи это кому-нибудь другому! Я слишком хорошо тебя знаю…
– Да нет, уверяю, все в порядке. Ну, есть кое-какие хлопоты. Но ничего серьезного.
– Ты не обязан мне рассказывать. Но может, я мог бы чем-нибудь тебе помочь…
Венсан чувствовал, что его друг очень хочет чем-то поделиться, но настаивать не стал.
Он всегда уважал молчаливость и сдержанность, два главных, по его мнению, качества.
Значит, придется попытаться
Растянувшись в тени сосны, он быстро заснул, убаюканный напевной мелодией северного ветра, пробравшегося в долину и теперь насвистывавшего среди вершин.
Пьер не находил себе места от беспокойства, тысяча и один вопрос терзали его. Он смотрел на спящего Венсана, завидуя его безмятежности. Взгляд его упал на противоположный склон, где высилась груда поваленных лавиной лиственниц, запутавшихся в ветвях друг друга.
Выдернутые с корнем, сломанные…
Погибшие раньше времени… Неужели и его ждет такая же участь?
Небо в тучах, холодный ветер, воздух насыщен электричеством: вечером разразится гроза.
Пьер и Венсан быстро шли вниз в сторону леса Вашресс, по дороге любуясь водопадом Пиш, стремительно низвергавшимся в бездну с незапамятных времен. Они уже спускались к дороге, когда Венсан увидел стаю ворон, всегда готовых слететься на любой кусок гниющего мяса.
– Наверняка какая-нибудь дохлятина, – предположил Пьер, беря бинокль.
Мужчины подошли к месту мрачного сборища. Там их ожидал труп серны.
– Черт! – выругался Кристиани, сжимая кулаки. – Еще одна…
Венсан разделял гнев друга: действительно гадкое зрелище. Охотник, застреливший животное, унес с собой только голову, бросив все остальное на растерзание падальщикам. Самец в расцвете сил. Богатая добыча для браконьеров.
Пьер внимательно рассмотрел отверстие от пули большого калибра, попавшей зверю прямо в грудь.
– Убита совсем недавно, – заключил он. – Вчера или позавчера… Это пятая за две недели!
– Ты мне ничего не говорил… Вы пытались их поймать?
– Разумеется, но нас всего четверо на весь участок! Ладно, в тот день, когда я его сцапаю…
Они медленно вышли на дорогу.
– Думаешь, это дело рук местных? – спросил Венсан.
– Не знаю… но точно профессионалы. Чуваки с Лазурного Берега или из Италии… Мерзавцы, нашли способ срубать пиастры!
– Если хочешь, я могу помочь вам посидеть в засаде…
– Шеф никогда на это не пойдет. Слишком опасно! Эти говнюки способны на все, лишь бы не попасть в тюрягу. И они вооружены. А мы нет.
Пьер знал, о чем говорит. Два года назад, когда он пытался задержать группу браконьеров, в него стреляли из карабина. Он получил пулю в руку и выжил только благодаря быстроте реакции и прекрасному знанию местности. Серна как охотничий трофей ценилась очень высоко, а наказанием за незаконный отстрел служила тюрьма. Поэтому охотники были готовы на все, лишь бы не попасть в руки правосудия.
Даже убить инспектора-смотрителя или сторожа охотничьих угодий.
Высадив Пьера возле конторы парка, Венсан сделал еще одну остановку в центре Аллоса. Небо грозно хмурилось; выйдя на торговую улицу, он заметил Серван, прилипшую к витрине магазинчика спортивных товаров.