Покер для даймонов. Тетралогия
Шрифт:
– Рано.
И новые заклинания опутали меня, не давая шевельнуться. Слава стихиям, что продолжалось это недолго. Видимо оставшись довольным моим состоянием, дракон поднялся с постели и, бросив в сторону отца: «Пару дней не пускайте его к мечу», – направился к выходу из комнаты. Уведя с собой, к моей радости, большинство присутствующих.
Рае, на попытку поблагодарить ее, ответила сочувственной улыбкой, словно догадываясь, какие чувства я испытываю, и, мимолетно коснувшись Аарона, тоже покинула спальню. То ли оставив отца, Сашку и затесавшегося в их компанию Рамона мне на растерзание,
Несмотря на слабость, со второй попытки мне удалось приподняться на подушки.
– Ты решил устроить семейный совет? – хрипло уточнил я у опустившегося на край постели отца, еще не веря в то, что могу говорить. И помогая ему справиться с волнением.
Вот только… он даже не попытался этого сделать. Еще миг он вглядывался в мое лицо и… по его щеке, вычерчивая мокрую дорожку, сползла одинокая слеза. Заставив меня замереть и с удивительной ясностью осознать, сколько мужества должно было быть у него, чтобы он мог позволить себе проявить слабость.
И все, что копилось долгими неделями, вдруг растаяло.
Главное, что мы были вместе. И когда его руки сомкнулись на моей спине, а мое сердце смогло ощутить ритм его сердца, я с поразительной ясностью понял, как много мне было в нем неизвестно.
– Я думаю, никто не будет против, если я зайду позже.
Несмотря на то что Сашкин голос был тих, словно он разговаривал сам с собой, он сумел мгновенно вернуть нас к действительности. Как бы ни было приятно чувствовать себя живым, как бы я ни радовался тому, что пропасть между мною и отцом оказалась иллюзорной, нам необходимо было возвращаться к делам.
И не только я это понимал.
– Похоже, встреча со мной не входила в твои ближайшие планы? – С неожиданными для меня ворчливыми нотками уточнил отец у Сашки, возвращая меня на подушки.
– Как вы могли подумать об этом, мой лорд! – с притворным возмущением откликнулся тот, склоняясь в безукоризненном поклоне.
Александр всегда отличался утонченным вкусом, мало в чем уступая Гадриэлю, но сейчас он превосходил самого себя.
– Вместо того чтобы напиваться на пару со своим учеником, мог бы уточнить у него, к какому роду он принадлежит. – Голос отца стал неожиданно жестким.
Открывая мне то, что не могли бы сказать слова. Впрочем, я уже давно догадывался, что правитель Элильяр воспринимает своего советника скорее как еще одного сына, чем подданного.
– Это может чем-то помочь маме? – Взгляд у Сашки был как у затравленного волчонка.
Неужели и я выглядел так же, когда отец пытался вразумлять меня единственным доступным в такие моменты способом?
– А ты считаешь, что Лере нужна помощь?! – Элильяр даже поднялся с постели, словно мое появление в мире живых не играло столь важной роли, как встряска Сашки. – А ты не хочешь принять, что ты, по сравнению с ней – безмозглый щенок. Ты тут, влив в себя пару бутылок моего лучшего вина, вырываешь куски пространства, пряча их где-то в потоках времени. На что даже у властителя драконов от удивления слов не находится. Ты обнаруживаешь в себе кровь даймонов, ощущая силы пробить межмировой портал. А о том, что может твоя мать на Дариане, ты задумываться не хочешь. Предпочитая размазывать сопли по груди того, для кого должен быть примером.
Надо признать, что правитель темных эльфов умеет быть убедительным. Лицо нашего с Гадриэлем воспитанника хоть и пылало от возмущения и стыда, но взгляд с каждым мгновением становился все спокойнее. Словно высказанные таким тоном слова нашли дорожку к его разуму и дали ему возможность реально оценить способности Леры. Они успокаивали и меня.
– Я могу узнать…
В Сашкином голосе все еще слышалось смятение. И хорошо, что Элильяр не дал ему договорить. Мне очень хорошо было заметно, с каким трудом давалось ему каждое слово.
– Можешь. При случае поблагодари Закираля, который не остался безучастным к твоим терзаниям и поведал нам о том, чьим сыном является коммандер Саркат.
– Мой господин…
Если бы он мог, он бы молил. Но он лишь в напряжении не сводил с отца взгляда, в котором уже не было отчаяния и боли, но еще не укрепилась надежда.
– Его отцом является тысячник Ярангир, меч которого поклялась отнести на Дариану Лера. А теперь, пока ты, Александр, попытаешься осознать, какую шутку сыграло с тобой и твоей матерью провидение, мы займемся вопросом, который не требует отлагательств. Рамон, двигай кресло поближе к нам. И наполни бокалы. Олейору после всего услышанного немного вина не повредит.
– Ты всегда был заботливым, отец.
С неожиданной усмешкой заметил я, несмотря на все случившееся чувствуя себя легко и спокойно. Нет, мне не нужно было лгать самому себе, говоря, что теперь беспокойство о жене отступило на второй план. Что меня не гложут сомнения в том, справятся ли она, Гадриэль, Риган. Что я не думаю о Валиэле, который казался мне самым ранимым и беззащитным из них.
Мне не нужно было скрывать ни от себя, ни от других, что единственное мое желание сейчас – бросить всех магов на поиски портала на Дариану.
Зачем?! Ответ на этот вопрос был настолько прост. Там была Лера. Там была моя жена. Там была мать моих детей. Там была единственная женщина, чьи глаза могли толкнуть меня на любое безрассудство. Чьи руки могли усмирить мой гнев. Чьи губы могли вернуть мою душу быстрее, чем любые заклинания.
– Ну так как, Сигнар готов принять наши предложения? – не смотря в мою сторону, уточнил отец у Рамона, принимая бокал.
– А разве в этом у кого-то были сомнения? – вопросом на вопрос ответил маг. И, передавая фужер мне, счел необходимым добавить. Лично для меня: – Мой король и ковен магов готовы взять под защиту границы с орками. Есть опасения, что степняки могут воспользоваться вторжением, чтобы посягнуть на эльфийские земли.
– Это на тот случай, если порталы откроются вдоль гряды Хорхаш и нам первыми вместе с оборотнями придется вступить в бой.
– А если на севере? – поинтересовался я. Только теперь до конца осознавая масштаб деятельности правителей, сумевших за довольно короткое время не только договориться, но и выработать хотя бы какой-то план.
– Там будут прикрывать человеческие воины и драконы, – с поразительной выдержкой пояснил Рамон.
Ничем не выдавая, что ему не менее тяжело, чем мне или Сашке. Если… не более.