Покидая мир
Шрифт:
— Мой папа шпион? — почти выкрикнула я, потрясенная этим известием.
— В Лэнгли предпочитают использовать термин «агент», правда, надо сказать, поначалу он не состоял в Управлении на жалованье как платный осведомитель. Вы, должно быть, помните, как ваш отец ездил в Чили, где занимался разработкой медного рудника в Икике… [37]
— Это было еще до моего рождения.
— Ну, я уверен, что мама рассказывала вам об этой его поездке.
37
Икике — город и морской порт в Чили.
—
— Как вы, вероятно, знаете — если хотя бы поверхностно знакомы с историей Чили, — в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году правительство Сальвадора Альенде национализировало все медные рудники, включая и рудник вашего отца. Тогда-то его и завербовало Управление — там понимали, что в Чили он по-прежнему пользуется авторитетом, как деловой, знающий человек. В его задачу входило снабжать Управление информацией обо всех своих контактах в стране, поскольку в те годы он был непосредственно связан с администрацией Альенде. Все было организовано так, что ваш отец задержался в Чили на двадцать четыре месяца в качестве консультанта по функционированию рудника. Вы легко можете себе представить, насколько важным источником информации стал ваш отец для Лэнгли. Он был лично знаком со всеми членами кабинета Альенде, и к нему там хорошо относились, считая «хорошим гринго». В семьдесят втором году он довольно надолго вернулся в Штаты. Его тогда под пыткой сдал секретным службам чилийский агент, задержанный при попытке сфотографировать секретные документы, касавшиеся советских планов размещения вооружения. Узнав о провале, ваш отец тотчас же бросился в аэропорт Сантьяго и успел покинуть страну буквально за полчаса до того, как головорезы Альенде явились к нему на квартиру с обыском.
Тогдашняя его возлюбленная — некая Изабель Фернандес — была дочерью министра горнодобывающей промышленности в кабинете Альенде. Она, в свою очередь, служила информатором тайной полиции Альенде. После переворота, когда к власти пришел Пиночет, ваш отец укрылся в Восточной Германии. Не самое привлекательное место, но только так ему удалось избежать «самоубийства» — удела, который постиг Альенде и многих его соратников. Сеньорита Фернандес тоже исчезла, но совсем иначе. Хотя мы не располагаем подтверждающими документами, однако имеются все основания предполагать, что она разделила участь многих тысяч чилийцев, числившихся тогда пропавшими без вести. Ее, вместе с десятками других заключенных и вооруженных до зубов солдат, запихнули в военный самолет. Самолет взял курс на Тихий океан. Оказавшись над водой, солдаты раскрыли люк и принялись методично выталкивать заключенных — с высоты около трех тысяч футов. С учетом того, что лету туда из Сантьяго больше часа, шансы на то, что тела вынесет на берег прибоем, были ничтожно малы. Таким образом хунта заметала следы преступлений. Инакомыслящих арестовывали, собирали, а потом — бульк.Они просто исчезали.
Все эти факты, кстати, стали известны только в последние годы, когда новый президент Чили, социалист, распорядился предать их огласке и открыл доступ к документам того времени — тем, которые не успели уничтожить, разумеется. Потребовалось немало времени, чтобы раскопать всю эту грязь, но недели три назад было обнаружено интересное свидетельство: ваш отец сотрудничал с режимом Пиночета в качестве платного осведомителя.
— Под осведомителем, — вклинилась я в рассказ, — вы подразумеваете…
— Я подразумеваю точно то, что все подразумевают под словом «осведомитель». В первые же недели после переворота ваш отец вернулся в Чили и предложил администрации Пиночета свои услуги. Там ухватились за его предложение, оформили консультантом по реприватизации горнодобывающей промышленности. Но и новые хозяева
— Поверить не могу…
— Поверьте, мисс Говард. Ваш отец не только получал от властей по пять тысяч долларов за каждого названного им врага, его еще поощрили, предоставив место консультанта, которое он занимал целых десять лет, а также назначив пособие — о нем я упомянул раньше. Он даже жилье получил от хунты.
Я сидела, уставившись в стол, и ничего не говорила.
— Судя по вашему молчанию, для вас все это новость, — заметил Эймс.
— Полнейшая. Если бы я знала…
— Ни за что не помогли бы ему бежать?
— Повторяю, я понятия не имела, что помогаю ему бежать.
— Что именно он говорил вам?
Я подобно пересказала наш разговор о ростовщике-гангстере, которому он задолжал, и о том, что отца якобы поставили на счетчик и угрожали физической расправой. Упомянула я также и о перспективах получить работу у Крейтона Кроули. Когда я произнесла это имя, мистер Флетчер оторвался от бумаг и поднял на меня глаза.
— Вы когда-либо ранее слышали о Крейтоне Кроули? — спросил он.
— Никогда в жизни, но я ответила отцу, что не собираюсь одалживать ему пятьдесят тысяч долларов для инвестирования в сомнительное предприятие…
— М-да, а мы знаем все и о Крейтоне Кроули, и о его мошенничестве. Знаем и то, что ваш отец был не жертвой, а соучастником преступления.
— Каким образом?
— Он продал акции компании двенадцати легковерным инвесторам, которые даже не потрудились провести хоть какую-то проверку. Пакеты акций от пятидесяти до ста тысяч долларов за каждый. Ваш отец получал по двадцать процентов с каждой сделки.
— Тогда зачем он выпрашивал деньги у меня?
— Мы оцениваем его барыш приблизительно в сто тысяч долларов, — продолжал Флетчер. — На них он прожил последние три года. Если поделить на три, деньги, в сущности, не такие уж большие. Но поскольку несколько обманутых — граждане США, это привлекло к нему наше внимание. Мы к тому времени уже вели охоту на Крейтона Кроули. У парня на совести махинации с ценными бумагами и разработка фиктивных схем инвестирования. Проблема, однако, в том, что ему всякий раз удавалось от нас ускользнуть, и вот наконец он обосновался в Чили. Вскоре ваш отец стал его партнером — они, что называется, нашли друг друга, это, можно сказать, была любовь с первого взгляда.
Тут в разговор опять вступил Эймс:
— Я упомянул о ярком политическом прошлом вашего отца в Чили по единственной причине, чтобы вы поняли, что человек, которому вы помогли бежать (даже еслиэто было непреднамеренно), просто-напросто банальный мошенник. Он продавал акции несуществующей компании. Он убеждал своих инвесторов, что приобретает акции от их имени, умалчивая о том, что согласно «контракту» с компанией ему самому эти акции достались «в дар».
— Мы не хотим сказать, что между мистером Кроули и вашим отцом был заключен какой-то контракт, — вклинился мистер Флетчер, — просто письмо-соглашение, согласно которому Кроули дарил ему пятьдесят тысяч акций своей фиктивной компании. Ваш отец мог бы получить и пятьдесят миллионов акций. Это не имеет значения. Все это была афера. Он получил эти акции, чтобы потом распродавать их. Кроули, разумеется, проделывал то же самое… Хотите, удивим вас еще сильнее? Помните некоего Дона Келлера, друга ваших родителей?