Поколение Ноя

Тенн Уильям

— А твои глаза? Что произойдет с твоими глазами?

Крохотным кулачком малыш размазал слезы.

— Мои глаза выпадут... и зубы мои выпадут... и я почувствую такую ужасную... ужасную боль...

— Правильно. Вот что с тобой случится, если после сигнала тревоги ты прибежишь к погребу слишком поздно, — все будет заперто, и ты останешься на улице. Ровно через три минуты независимо от того, кто остался снаружи, мы закрываем засовы. Повторяю: кто бы ни остался! Все двери будут закрыты. Ты понял меня, Саул?

Двое побледневших ребятишек Давкинсов испуганно

прислушивались.

Их родители специально привезли детей из города, упросив Элиота Планкета взять их под свою защиту. Он не смог отказать старым друзьям.

— Да, я все понял, папа. Я никогда больше так не сделаю. Никогда-никогда.

— Я надеюсь. А теперь иди в сарай, Саул. Ну давай же! Неужели я должен тебя ждать? — Планкет снял с пояса тяжелый кожаный ремень.

— Элиот! Разве это поможет мальчику понять? Едва ли ему что-то станет яснее.

Планкет остановился, пропуская всхлипывающего сына вперед.

— Яснее, конечно, не станет, но послужит еще одним уроком. Если бы я почаще снимал ремень, вся наша семерка наверняка укладывалась бы в три минуты!

Позднее, еле волоча от усталости ноги, обутые в громоздкие фермерские ботинки, Планкет зашел на кухню, где Анна кормила Дину.

— Он сегодня без ужина? — спросила она, не прекращая своего занятия.

— Без ужина. — Элиот вздохнул. — Мужику ужинать не обязательно.

— Ну-ну, особенно такому, как ты. Не многие мужчины становятся фермерами в тридцать пять. Не каждый станет тратить все до последнего пенни на строительство подземного бомбоубежища, да еще и с автономной электростанцией впридачу. И все только ради безопасности... Впрочем, ты прав.

— Я только хочу придумать, — разгорячился Элиот, — как бы так расширить погреб, чтобы там поместилась телка Нэнси. И если высокая цена на яйца продержится еще хотя бы с месяц, то лично я бы прорыл туннель к инкубатору. Затем колодец... Хоть он и закрытый...

— А помнишь, семь лет назад, когда мы только появились здесь, — Анна наконец поднялась и, подойдя к мужу, нежно потерлась щекой о его обтянутую плотной рубахой грудь, — на этом месте было пусто и голо. А теперь у нас три курятника, тысяча бройлерных кур, а сколько несушек и петухов — даже и не знаю.

Планкет обнял за плечи тесно прижавшуюся к нему жену.

— Анна, Анна! Если ты думаешь так же, как я, то так же надо и действовать! От детей пока толку немного, а одному мне трудно. Ты же знаешь, какое у нас хозяйство: бетонированный погреб из пяти комнат, который можно замуровать в пять секунд; крытый колодец, наполняемый из глубокого артезианского источника; ветряная мельница, дающая ток; топливный генератор — для экстренных случаев. Запасов продовольствия у нас достаточно, есть счетчики Гейгера для определения радиации, костюмы химзащиты. Я тебе уже много раз говорил и готов повторять еще и еще, что все это — наш спасательный плот...

— Конечно, дорогой, — отстраняясь от мужа, промолвила Анна и возвратилась к ребенку. Планкет, собиравшийся было что-то добавить, умолк.

— Ты абсолютно прав. Кушай, кушай, Дина. Я думаю, последнее сообщение из Клуба Уцелевших каждого заставит задуматься.

Планкет как-то прочел ей пару цитат из октябрьского номера журнала «Уцелевший», и она запомнила. Что ж. По крайней мере, они что-то делали: выискивали укромные защищенные места, спешно копали траншеи и ходы, стремясь создать единую разветвленную сеть, — короче, пытались как-то пронести себя и свой семейный корабль сквозь тревожные военные годы Атомного века.

Взгляд Планкета упал на зеленую обложку мимеографического журнала, лежавшего на кухонном столе. Найдя в который уже раз захватанную пальцами страницу под номером пять и еще раз пробежав глазами знакомую статью, он покачал головой.

— Нет, ты представляешь?! Эти идиоты согласны с правительством в вопросе коэффициента безопасности. Шесть минут! Да какое они имеют право — тем более такая организация, как Клуб Уцелевших, — преподносить это в качестве официального мнения?! С какой стати?

— Они просто смешны, — проворчала Анна, отмывая тарелку.

— Да, у нас есть автоматические детекторы. Но надо же понимать, что возможности радаров не безграничны. Они что, думают, мы будем нырять под землю всякий раз, когда случится метеоритный дождь?

Он стал прохаживаться вдоль длинного стола, ритмично постукивая кулаком о ладонь.

— Для начала, они в первый момент не будут уверены. Кто захочет взять на себя риск подать общенациональный сигнал бедствия, который ввергнет всех в панику? А наши полигоны — да там такое начнется! А когда наконец они обретут уверенность, то все равно действовать начнут не сразу. А тем временем ракеты уже будут в полете. Как быстро, правда, никто не знает. Люди в ужасе бросятся куда-то бежать, отчаянно пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Потом они таки нажмут на кнопку, и лишь тогда прозвучит всеобщий сигнал об опасности.

Планкет обернулся к жене, вытянув натруженные, подрагивающие руки.

— И лишь затем, Анна, только после того, как мы услышим этот сигнал, наступает наш черед действовать, то есть прятаться в погреб. Но кто знает, кто осмелится твердо сказать, каким в этом случае будет реальный запас времени? В общем, раз они установили шестиминутную готовность, то, с учетом задержки на оповещение, для нас остается не более трех минут.

— Ну давай еще ложечку, Дина, — настаивала Анна. — Всего одну! Вот умница.

В сарае у ближайшего курятника Херби с Жозефиной чистили фуражную тележку.

— Все готово, пап, — улыбнулся мальчик отцу. — Яйца тоже собрали. Когда мистер Уайтинг придет за ними?

— В девять часов. Вы накормили кур в последнем курятнике?

— Я же сказал, что все сделано, — с нетерпением в голосе произнес Херби. — Если я говорю, значит, так и есть.

— Ладно. Садитесь немедленно за книжки. Эй, стойте! Образование крайне важная вещь, без него никуда. Правда, никто не знает, что потребуется завтра. Может так выйти, что только мы с матерью и будем вас учить.