Поколение пепла
Шрифт:
Данилов подумал, что от этого один шаг до того, чтоб начать собирать связки татуированных пальцев и нанизывать на проволоки человеческие уши.
Будет ли им всем до конца дней сниться эта пилорама? Он не знал. Хотя для него разница была не так уж велика. Кошмаром больше — кошмаром меньше. А война только началась.
Пока он и другие стояли и приходили себя, по другую сторону улицы начали заниматься огнем хаты. Это уничтожали остатки деревни специально назначенные команды поджигателей. Где-то далеко на западе горели емкости с топливом на аэродроме Манай. Там сожгли не меньше трех легкомоторных самолетов.
Военный
Бесфамильный много занимался самообразованием и все старался делать по уму. После того, как стало ясно, что с ходу город не взять, Бес сделал все для устройства долговременной базы. Он настоял, чтоб они разбили лагерь в чистом поле, на открытом месте, хотя вокруг были и заброшенные деревни, и покинутые совсем недавно, с еще теплой золой в печах.
Когда они пришли, оказалось, что чуть ли не все дома в радиусе двадцати километров от Подгорного были заминированы — такой подарок подготовили им новосибирцы, отступая. Новосибирцами жители бывшего Алтайского края теперь называли всех, кто встретился им на территории соседней области.
Человек пять уже остались таким образом без ног. Растяжки и мины-ловушки ждали их и в кустах вдоль шоссе, куда можно было ожидать походов по нужде, и на тропинках, и вокруг колодцев. Сами колодцы в деревнях были отравлены — в этом они тоже убедились на своем опыте. Хорошо еще, что речек и ручьев в этом живописном краю хватало, иначе пришлось бы вести питьевую воду с собой.
Были и другие ловушки, приготовленные с настоящим азиатским коварством. В одной хибаре несколько досок крыльца были подпилены и проломились под не ожидавшим такой подлянки разведчиком. Там оказалась неглубокая яма, но с острой арматурой на дне. Умер мужик от потери крови из-за повреждения паховой артерии.
Десять километров отделяли их от Подгорного.
Трудно представить, сколько сил потратили новосибирцы на подготовку встречи. Автодорога была заминирована настолько плотно, что им пришлось ее оставить, но и на грунтовых, на лесных просеках, в узких местах, которые нельзя было объехать, они натыкались на фугасы. Пять машин — четыре УАЗа и один переполненный людьми грузовик — уже подорвались на таких сюрпризах.
Десять километров отделяли их от Подгорного. Вокруг полным ходом шла работа. Бойцы в зеленом и сером камуфляже сновали туда-сюда, споро ставили палатки, выгружали тяжелые ящики из грузовиков, рубили почерневшие деревья, растаскивали на бревна разрушенные лачуги. Между ними то и дело мелькали черные комбинезоны танкистов Беса. Эти не суетились, а прохаживались спокойно и чинно, курили и перекусывали на ходу, а если и работали, то с напускной ленцой. Бесфамильный знал, что основная тяжесть боя ляжет на них, поэтому разрешал им многое. Но танки проходили ежедневный осмотр, за матчастью следили не хуже, чем в действующей армии.
Бес знал, что Хозяин вооружил чуть ли не каждого второго мужчину в своей вотчине. Но половину из забритых крестьян Бесфамильный, будь его воля, отправил бы в санаторий откормиться. Откормленные мордовороты из воинского сословия были чуть лучше. На их камуфляже эмблема Сибагропрома соседствовала с российским триколором, словно речь шла о равновеликих нациях. Они не были отличниками боевой подготовки, но оружием пользоваться умели — все-таки сельскохозяйственная империя в первые месяцы существовала во враждебном окружении. У него было недостаточно времени на организацию полноценной боевой учебы, но кое-как он их поднатаскал. Но и от них не надо было ожидать стойкости под огнем, думал Бес. Только каждый четвертый из этих архаровцев участвовал в боевых действиях на границах территории, контролируемой СибАгроПромом, остальным были привычнее охранные задачи.
Но хуже всего были набранные за две копейки бродяги и уголовники. Мазаевские вербовщики явно погнались за количеством, имея целью избавиться от лишних ртов, поэтому набрали откровенное зверье. Этих Бес дал себе зарок даже в бой не вводить без крайней необходимости и вооружал самым плохим из того, что было на складах, хотя Мазаев и его права рука — Цеповой — постоянно лезли к нему с идиотскими идеями пускать их в первом эшелоне. Не понимали, что от таких упырей для организованной армии будет больше вреда, чем пользы. Но даже без учета этих уродов, их число в четыре раза превышало количество людей с оружием, которых мог выставить против них Подгорный.
Война началась не то чтобы удачно. Вышло так, что их первая стычка была с жителями крохотной деревни еще в Кузбассе. Она была такой же жалкой и голодной, как те, которые Бес видел под боком у мазаевского Заринска. Может, это и ввело их в заблуждение. Идиот Череп, прибывший на место за день до него, приказал въехать в нее без должной разведки малыми силами и походным порядком, а потом открыть огонь по замеченным в домах селянам прямо с колес. Все-таки он был карателем, а не бойцом.
Как потом оказалось, это были не деревенские жители, а остатки недавно осевшей на землю воинской части. Еще неделю назад их там не было. У этой братвы, которой было не больше двух сотен, имелось по автомату на человека. Загнанные в угол люди отстреливались до последнего, а их худосочные и костлявые женщины стали слишком маленькой наградой за две машины трупов. И если бы не подошедшие танки, раскатавшие деревню по бревнышку, неизвестно, сколько людей и грузовиков потерял бы бывший депутат.
Но нет худа без добра. В тот же вечер Мазаев связался с ними; голос по радио не мог передать всей его ярости, но рефреном звучало: «Еще один такой косяк, и пойдешь свинопасом, лысый пень». Бес представлял себе красное лицо олигарха, он видел капли пота, выступившие на лбу Черепа, и ему было приятно, что один дурак отчитывает другого. После этого депутат немного прижал хвост и старался сам боевые операции не планировать.
Уцелевших после штурма, молодчики Черепа успел вырезать, после чего тот отправился организовывать тыловые перевалочные пункты вдоль дороги, а Бес принял командование. Ему досталась нелегкая задача.