Покончить с ФРС
Шрифт:
Идеи, с которыми Гринспен выступал в 1966 году, существенно отличаются от его воззрений и политики на посту председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы. Однажды в частной беседе он признал, что разделяет некоторые взгляды Мюррея Ротбарда, но не высказал никаких ценностных суждений. Возможно, под благотворным влиянием Ротбарда Гринспен и написал свою замечательную статью про золото и свободу.
В какой-то мере его слова удивительны. В период своего пребывания на посту председателя ФРС он бесконечно, в ответ на каждую коррекцию и каждый политический кризис, прибегал к искусственному увеличению массы денег, не обеспеченных товарами. И после этого он утверждает, что осознает опасность избыточной ликвидности, которая ускоряет инфляцию. Сейчас, в разгаре, пожалуй, величайшей в истории экономической коррекции, Гринспен продолжает отрицать тот факт, что он внес самый существенный вклад в этот кризис. Я бы сказал, что ему так никогда и не удалось приблизить ту мечту, в осуществимости которой он нас уверял, — когда бумажные деньги смогут заменить золото благодаря мудрой политике центральных банков. История покажет, что эта цель недостижима и любые изощренные меры по управлению бумажными деньгами лишь отсрочивают наступление коррекции и вместе с тем создают благоприятные условия для роста финансовых пузырей. Этим и объясняется кризис, с которым мы столкнулись сегодня.
Стараниями многих либертарианцев укоренилось мнение о том, что Гринспен искренне придерживается идеалов либертарианства и, когда придет время, будет бороться за идею обеспеченных денег и свободу. Я никогда так не считал и со временем убедился в том, что Гринспен руководствовался именно прагматизмом, той
Его выступление по большей части прозвучало как попытка отстоять свою репутацию и оправдать оплошности, совершенные им на посту председателя ФРС. Это была очень трогательная речь. Он отметил, что компьютерные программы, которые использовались для составления экономических прогнозов, оказались далеко не идеальными. Единственной причиной увеличения долга был чрезмерный спрос на этот долг, а не последствия политики Федеральной резервной системы. Кульминацией его выступления стало признание того, что он действительно совершил ошибку и что регулирование рынка в самом деле было недостаточным. Иначе говоря, нужно было создать еще более благоприятные условия для неэффективного инвестирования и компенсировать это введением дополнительных инструментов государственного регулирования. Когда его выступление подходило к концу, я мог сделать лишь один вывод: Гринспен — не Джон Голт [59] .
59
См. роман Айн Рэнд «Атлант расправил плечи».
История покажет, что Гринспен за годы своего председательства в ФРС (1987–2006) посеял семена финансовой катастрофы, которая разразилась в 2007 и 2008 году. Как болезнь нельзя исцелить теми же микробами, что ее вызвали, так и обесценивание денег и рост долгов в годы президентства Обамы не помогут нам выбраться из сложившейся ситуации. Наша депрессия, вероятнее всего, будет длиться долго. Если она затянется на десять лет и более, в этом нельзя будет обвинять исключительно Гринспена. Вину нужно будет возложить на нынешний Совет управляющих Федеральной резервной системы, Конгресс, президента, Министерство финансов и более всего на кейнсианскую экономическую политику, ту самую стратегию, которая привела к возникновению Великой депрессии в 1930-х.
Текущий экономический спад — это естественная коррекция дисбалансов в экономике, возникших в период неестественного подъема, который, в свою очередь, был вызван «легкими кредитами» центрального банка и искусственно заниженной процентной ставкой. Сама его продолжительность является следствием вмешательства в экономику в таких формах, как ликвидация долга, неэффективное инвестирование, регулирование цен на труд, товары и услуги. Политиков и бюрократов нужно попросить не заниматься централизованным планированием экономики, особенно когда рынок старается исправить все ошибки политики Совета управляющих ФРС.
7
Разговоры с Бернанке
У меня было несколько схваток и с Беном Бернанке. В сущности, я с пристрастием допрашивал его на каждом собрании Комитета по финансовым услугам, так что я по крайнем мере знаю, что он хотя бы выслушал другую точку зрения. Он стал председателем Совета управляющих ФРС 1 февраля 2006 года. 20 июля того года в разговоре с ним я подробно расспросил его о деятельности так называемой Команды по защите от краха — Рабочей группы по финансовым рынкам, в которую входят министр финансов США, председатели Совета управляющих ФРС, Комиссии по ценным бумагам и биржам и Комиссии по срочной фьючерсной торговле сырьевыми товарами. Я расспросил о некоторых существующих предубеждениях в отношении экономического роста и о роли ФРС в развитии финансового кризиса. Вот как происходил наш разговор.
Рон Пол: У меня есть вопрос, связанный с деятельностью Рабочей группы по финансовым рынкам. Я хотел бы более подробно узнать, что собой представляет эта группа, какой властью она обладает и чем занимается. Можете ли вы как член этой группы сказать, как часто вы встречаетесь и принимаете ли какие-либо меры, было ли сделано что-либо в последнее время? Публикует ли эта группа какие-либо материалы?
Бен Бернанке: Да, конгрессмен. Президентская Рабочая группа по финансовым рынкам была создана президентом, если я не ошибаюсь, после краха фондовой биржи в 1987 году. Она собирается нерегулярно, примерно четыре-пять раз в год, точнее не могу сказать. Она прежде всего выполняет экспертную функцию, готовит отчеты. Я уже упоминал, что нас, например, попросили подготовить отчет о страховой защите от рисков, связанных с терроризмом. Вот чем мы, главным образом, занимаемся.
Рон Пол: В СМИ время от времени появляются статьи, в которых утверждается, что это не просто консультативная группа. Так, если происходит крах фондового рынка, то вы фактически имеете право ввести какие-то ограничения. Ведь речь идет о триллионах долларов, распределяемых по всем финансовым рынкам, а группа связана и с Министерством финансов, и, разумеется, с ФРС, а также с Комиссией по ценным бумагам и Комиссией по срочной биржевой торговле. Так что она обладает большими полномочиями.
Я заинтересовался этим недавно, после того как мне на глаза попалась одна статья, в которой, по сути, эта группа обвиняется в совершении действий, повлиявших на стоимость акций General Motors. Скажите, вы сами ее читали или, может быть, знаете что-то по этому вопросу?
Бен Бернанке: Нет, сэр, не читал и не знаю.
Рон Пол: Речь в ней шла о том, что у General Motors возникла какая-то проблема, а затем стоимость акций компании резко подскочила. Но вернемся к вопросу о ваших собраниях. Вы говорите, что встречаетесь вы нерегулярно, но ведутся ли протоколы и публикуются ли какие-то отчеты о деятельности этой группы?
Бен Бернанке: Полагаю, кто-то из служащих ведет протоколы. Служебный персонал у нас в основном из Министерства финансов, хотя не только.
Рон Пол: И к ним можно обращаться за информацией?
Бен Бернанке: Не знаю, к сожалению. Не знаю.
Рон Пол: Другой мой вопрос касается комментария, высказанного одним из членов Совета управляющих ФРС совсем недавно. Его заявление было вполне обычным. Он сказал, что экономика слабеет и это хорошо, поскольку слабеющая экономика помогает сдерживать инфляцию. Подобные высказывания я слышал неоднократно: у нас очень сильная экономика, и нам нужна более слабая. Если это верное предположение, согласитесь ли вы с утверждением о том, что более слабая экономика имеет свои плюсы, если нас заботит вопрос инфляции?
Бен Бернанке: Конгрессмен! Как я говорил в своем заявлении, нам нужен устойчивый темп. Нам нужен темп, который соответствует имеющейся производительности, пусть несколько менее стремительный, чем в последние несколько лет, когда мы, помимо прочего, повторно использовали недоиспользуемые ресурсы. Теперь мы себе этого позволить не можем, ведь ситуация изменилась.
Рон Пол: Судя по вашим словам, вы придерживаетесь той концепции, что с помощью сокращения темпов экономического роста можно замедлять инфляцию, из чего следует вывод, что инфляцию вызывает экономический рост. Позволю себе не согласиться с вами, поскольку, как и многие, считаю, что инфляция — это исключительно денежный феномен. Из этой идеи также следует, что рост — это нечто плохое, тогда как я вижу обратное. Без денежной инфляции рост на три, четыре, пять или шесть процентов не вызывает никакого беспокойства, поскольку если на рынке наблюдается нормальный, а не искусственный рост, то повышается производительность труда. Более высокая производительность позволяет снижать цены, но это никак не связано с инфляцией. Это полезно было бы знать и джентльменам из Массачусетса, которых волнует вопрос реальной заработной платы. Немало копий сломано на тему соотношения реальной заработной платы и номинальной, но я считаю, что характерной чертой экономики бумажных денег, которые просто теряют свою ценность,
Так не могли бы вы помочь мне разобраться в том, почему мы должны противостоять экономическому росту? Почему мы не можем просто сказать, что экономический рост — это хорошо, что благодаря ему снижаются цены, так как растет производительность?
Бен Бернанке: Конгрессмен, я с вами согласен. Экономический рост не вызывает инфляцию; что ее вызывает, так это состояние денежной сферы, финансовые условия, которые стимулируют расходы, растущие быстрее, чем общая производительность экономики. Все, что стимулирует экономический рост, будь то более высокая производительность, увеличение трудовых ресурсов и другие факторы, — явления позитивные. Они сокращают инфляцию.
Рон Пол: Не считаете ли вы, что нынешнее превышение расходов над доходами, которое вы способны контролировать, накладывает обязательства на ФРС соответствующим образом управлять финансовой политикой, регулировать процентную ставку, а может, даже пойти на такой шаг, как сокращение прироста денежной массы?
Бен Бернанке: В краткосрочном плане мы с помощью своей кредитно-денежной политики способны приспособиться к условиям фискальной политики, какими бы они ни были. Я думаю, вопросы, связанные с бюджетом и налогообложением, важнее в долгосрочной перспективе, поскольку у нас есть долгосрочные обязательства, например по социальным выплатам. Мы еще не сталкивались с ситуациями в налоговой сфере, которые послужили бы нам препятствием в краткосрочном управлении кредитноденежной политикой.
Подозреваю, что Бернанке несколько нервничал во время этого разговора и слишком часто уходил от тем, в которых он, безусловно, прекрасно разбирается. Меня поразило, что обсуждение таких технических вопросов на публике как будто бы застало его врасплох и то, как он старался выйти за рамки клише об устойчивых темпах и тому подобном. Наконец, он сделал вывод, который мы и ожидали услышать от верного приверженца денежной экспансии: какой бы неблагоприятной ни была налоговобюджетная ситуация, для ФРС ничто не станет преградой.
Вот еще одна знаменательная беседа от 18 июля 2007 года, в ходе которой я попытался предупредить его об опасностях текущей политики и о грядущем кризисе.
Рон Пол: Я вижу определенную иронию в том, что Федеральная резервная система полностью контролирует предложение денег, тогда как защищать ценность доллара должно Министерство финансов. Складывается впечатление, что вы тоже в какой-то мере несете ответственность за ценность доллара.
Мой вопрос касается ВВП. В первом квартале показатели ВВП были не совсем благоприятными. Рост ВВП составил менее одного процента [в годовом исчислении]. Прирост населения у нас составляет около полутора процентов в год. Таким образом, если совокупное богатство разделить на население, в результате мы получим отрицательные темпы роста. Не объясняет ли это отчасти, почему некоторые ощущают какое-то неблагополучие в экономической жизни? Не этим ли вызваны некоторые наши проблемы?
Бен Бернанке: Конгрессмен, таким стал лишь один квартал. Много разных временных факторов сдерживали рост ВВП в этот период, включая ликвидацию денежного навеса, о которой я говорил ранее, резкое (сезонное) колебание сальдо нашего торгового баланса и временное сокращение федеральных расходов на оборону. Разумеется, сейчас ситуация меняется, и я думаю, что во втором квартале рост ВВП может составить порядка трех процентов. За первое полугодие в целом мы получим более здоровые темпы роста.
Рон Пол: У нас негативные показатели по норме сбережений. Если бы мы жили в условиях настоящего капитализма, это был бы очень и очень серьезный повод для беспокойства, поскольку у нас не было бы сбережений и капиталов для инвестирования. Наша же денежная система позволяет принимать определенные контрмеры. Для получения капитала мы можем создавать кредиты и деньги просто из воздуха, при этом скрадывая стоимость своей валюты. Мы занимаемся этим уже довольно долго, так что этот процесс можно продолжать, но это и есть инфляция.
Кроме того, мы способны совершать внешние заимствования без лишних затрат, поскольку мы владеем резервной валютой мира и можем экспортировать свою инфляцию. Но как долго мы еще сможем дурачить весь остальной мир? Как долго мы еще протянем с шестипроцентным дефицитом текущего баланса, если наш производительный труд базируется за границей? Я, как и выступающий, который говорил о том, что производство все больше перемещается за рубежи Соединенных Штатов, отмечу, что нам это аукнется. Разве мыслимо и дальше жить на деньги и кредиты, создаваемые из ничего? А именно так и происходит, и не нужно даже пытаться оспорить это. Мне кажется, нам пора уже браться за дело, по-настоящему копить, по-настоящему инвестировать, по-настоящему работать.
Я считаю, что многие наши проблемы являются прямым следствием нашей финансовой системы, которая мешает делать сбережения, поощряет эксплуатацию, поскольку доверие к доллару все еще велико (хотя оно с каждым днем снижается). Полагаю, нам придется столкнуться с последствиями и ощутить их тяжесть на собственной шкуре.
Бен Бернанке: Во-первых, наши национальные сбережения включают в себя сбережения корпораций и частных лиц. Если их сложить, вы получите положительное число, так что в Соединенных Штатах есть некоторые чистые накопления. Но вы, конгрессмен, абсолютно правы в том, что мы во многом полагаемся на внешние займы, из-за чего имеем дефицит текущего баланса. Я думаю, эта схема еще вполне жизнеспособна, поскольку иностранцы весьма заинтересованы в приобретении американских активов. У нас очень глубокие и ликвидные финансовые рынки.
Однако я соглашусь с вами еще и в том, что эту ситуацию нельзя считать устойчивой в долгосрочном плане и нам необходимо работать над постепенным снижением дефицита текущего баланса. В ответе на предыдущий вопрос я уже говорил о важности структурных изменений: нам нужно увеличивать сбережения здесь, в Соединенных Штатах, больше внимания обращая на наш внутренний спрос вместе с нашими торговыми партнерами.
Рон Пол: Вы действительно говорили о том, что первостепенной проблемой считаете инфляцию, что подтверждает, что вас эта тема беспокоит. Повторюсь, инфляция — это денежный феномен, и мы вынуждены с ней существовать.
Война неблагоприятно сказывается на состоянии валюты и не способствует снижению цен. Сложно найти в истории пример, когда бы война не вызывала инфляцию, поскольку даже в древности государства обрезали края монет, снижая их реальную ценность, и шли на другие подобные меры. Они тем самым обесценивали деньги, потому что людям, как правило, не хочется платить за войны. В семидесятых мы столкнулись с последствиями политики пушек и масла. Теперь они возникли снова, и складывается впечатление, что мы легко можем вновь попасть в семьдесят девятый и восьмидесятый годы. Допускаете ли вы возможность долларового кризиса, подобного тому, который произошел в 1979 и 1980 году?
Бен Бернанке: Основная задача Федеральной резервной системы — поддержание низкой и стабильной инфляции, и я уверен, что мы будем выполнять ее и впредь.
Рон Пол: Вы не ответили на вопрос, допускаете вы или нет такую проблему.
Бен Бернанке: Я не допускаю возможности повторения ситуации 1979–1980 годов.
Рон Пол: Наверное, вы скрестили пальцы. Хорошо. Спасибо.
Очевидно, скрещенные пальцы не помогли. Несколько раз в приведенном выше разговоре Бернанке говорил о том, что он прогнозирует безоблачное будущее: растущая экономика и никаких особенных проблем. Обратите внимание, что этот разговор состоялся за две недели до краха хедж-фонда Bear Stearns и за год до краха всей американской финансовой системы. Все проблемы, говорил Бернанке, исцелят наши ликвидные финансовые рынки. Почему сегодня кто-то принимает его мнение всерьез, для меня загадка. Наконец, он признался в том, что считает государственные расходы источником экономического роста — у консервативных кейнсианцев есть такое странное убеждение в том, что если ограбить одних людей и отдать награбленное другим, вы каким-то магическим образом создадите процветание.