Покорение Огня
Шрифт:
— Как ты себя чувствуешь?
Парень ответил не сразу…
— Неплохо. Вот только… — Водник заметно посуровел и перешел на едва различимый шепот: — Вот только я всё-таки не понял, что это было. Чем меня долбануло?
— Фиртон заклинание консервации перенастроил, — столь же тихо пояснила я. — Придал ему какую-то боевую форму.
Блондин неприязненно фыркнул и кивнул. И тут же новый вопрос задал:
— А что с прыщом?
— Да ничего. Жив и здоров.
— Если так, то почему он в лазарете? —
Я снова не выдержала, снова хихикнула. Призналась не без удовольствия:
— Глун упёк. Из вредности.
Губы водника дрогнули в новой улыбке, в изумрудных глазах вспыхнули лукавые искорки. Мне же мгновенно вспомнился давний разговор — тот самый, когда Дорс пытался убедить меня, что куратор нашего курса, он же декан нашего факультета, изволит меня ревновать. От этого воспоминания я слегка, но смутилась. Правда виду не подала, и тут же попыталась повернуть разговор в другое русло.
— Как мама?
Дорс снова фыркнул, подарил очередную улыбку и заявил:
— Привет тебе передавала.
Он, конечно, прикалывался, но стало приятно. Правда, любопытства моего этот ответ не умерил, даже наоборот.
— А… — Вот тут я невольно запнулась, но всё-таки продолжила: — А твоя девушка?
— Сказала, что глаза мне выцарапает, если ещё раз рядом с тобой увидит, — сияя, заявил блондин.
Я не выдержала и прыснула, а Дорс мгновенно посерьёзнел.
— Дашка, это не шутка. Уриса действительно обещала.
Всё. Терпение моё кончилось — я покатилась со смеху. Хохотала тихо, но почти до слёз. Блин! Вот каким местом эта элементальша думала, а? Впрочем, что с них, с влюблённых женщин, взять? Одно хорошо: в этот раз, если что, мстить будут всё-таки не мне.
— Не смешно, — заявил Дорс, и… тоже разулыбался.
Потом снова обнял за талию и, притянув ближе, прошептал в ухо:
— Дашка, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Уриса никогда меня не ревновала. И знаешь, в этом определённо что-то есть.
В голосе блондина прозвучали особые нотки, что навело на мысль — ревность элементальши была отнюдь не тихой. Вероятно, кое-кому активно доказывали, что с девушкой из народа Воды ни одна землянка не сравнится.
Ещё миг, и я вспомнила, в каком состоянии находилась в момент нашей с Урисой встречи. Я же истинным чучелом была! Кикиморой болотной! Чучундрой! И вот это «нечто» вызвало столь бурную реакцию?
Нет, ситуация оказалась выше моего понимания, и я снова зашлась тихим хохотом, близким к истерическому. Не в силах справиться с эмоциями, уткнулась в плечо водника. Тот, в отличие от меня, не смеялся, а фыркал, явно пытаясь подавить эмоции. И убирать руку с моей талии не спешил.
А потом всё изменилось, причём резко. Я не сразу поняла, откуда появилось ощущение холода, и почему охватившее меня веселье схлынуло, оставив после себя липкий, неприятный налёт.
Загадка разрешилась в момент, когда я отстранилась от короля «синих» и огляделась — в десятке шагов стоял лорд Эмиль фон Глун, собственной ядовитой персоной, и активно сверлил нас с Дорсом взглядом.
Бли-ин!
Желание сползти под стол я в себе подавила. Желание отодвинуться от водника и сделать вид, будто вообще с ним не знакома — тоже. А вот Дорс слабину всё-таки дал! Медленно, словно перед ним опасный хищник, убрал руку с моей талии, тут же кивнул на остывающий омлет и скомандовал:
— Ешь.
К этому моменту вокруг стало тише, чем на ночном кладбище, а омлет и ночное кладбище не очень совместимы, даже в условиях сильного голода. Тем не менее, я послушно взяла вилку, которую выронила в процессе хохотушек, и ещё более послушно вонзила её в пышную массу.
И лишь теперь заметила, что декан факультета Огня явился в студенческую столовую не один, что рядом с ним стоит огромный бородач в синей мантии. Этот мужчина тоже был знаком — декан водников.
Чёрт. Мне кажется, или мы попали?
Через пару минут стало ясно — нет, не кажется. Едва Глун перестал буравить нас с Дорсом взглядом, и обратил внимание на остальных, в частности подпаленных студентов «вражеского» факультета, в тишине столовой прозвучало логичное, но крайне неприятное:
— В этом месяце стипендии у адептов Огня не будет. Средства пойдут на закупку новой формы для факультета Воды.
Ответом Глуну стал дружный стон страдания — это «наши», и не менее дружное, но уже ликующее «да!» — это от водников.
После чего синеглазый брюнет в красной форменной мантии и сопровождавший его бородач развернулись и стремительно покинули заполненное студиозусами помещение. А зал взорвался гомоном.
Тут было всё — и радость, и разочарование вкупе с бранью, но я внимания не обратила. Просто слишком хорошо знала Дорса, чтобы не понимать — если не успею перевести тему, то зеленоглазая ехидна непременно поднимет вопрос моих отношений с деканом. А оно мне надо? Вот и я думаю, что нет!
Именно поэтому я стремительно запихнула в рот кусок омлета, быстренько прожевала, и спросила:
— Дорс, а ты знал, что твоя мама с Глуном знакома?
Игривое выражение с лица водника словно ветром сдуло. Парень поморщился, нахмурился, и выдал неохотно:
— Нет. Понятия не имел. О том, что Глун все эти пять лет за мной «присматривал», тоже не подозревал.
Я невольно напряглась. Но причина была вовсе не в неведении Дорса. Просто мне вдруг подумалось — а что если Глун всё это время не только присматривал, но и доносил?
Предположение это я, разумеется, озвучила. А самой так неприятно стало — ну не люблю стукачей. Да никто не любит!