Покорители студеных морей
Шрифт:
Амосов откашлялся, расправляя усы.
— Вот слушай. По слову Великого Новгорода ходили промысловые суда в дальние концы Студеного моря-океана note 42 .
Кормщик Иван Гостев-сын правил свои лодьи дальше всех, и достиг он Нехоженой Земли. Этот берег он полюбил и в губе поставил избу. А урочная ловецкая пора отойдет, и Гостевы лодьи правят обратный путь.
Сдаст Гостев товар Великому Новгороду, помолится в соборной Софийской божнице, и опять побежали лодьи в край Студеного моря, в Гостево становище.
Note42
Легенда записана писателем Б. В. Шергиным.
Сорок лет ходил Иван Гостев своим неизменным путем в дальний берег. И тут пало ему на сердце сомнение: «Зачем хожу в этот удаленный берег? Кому нужны несчетные версты моих походов? Найду берег поближе, будет путь покороче».
В смятении стоит Иван Гостев у кормила лодейного. В парусах свистит шелоник note 43 . Рядами и грядами набегает морская волна. И видит Иван Гостев: чудная жена, одетая в багряницу, стоит у середовой мачты note 44 и что-то считает вслух, и счет свой вписывает в золотую книгу.
Note43
Шелоник — юго-западный ветер.
Note44
Середовая мачта — грот-мачта.
«Кто ты, госпожа? — ужаснулся Гостев. — Что ты исчисляешь и что пишешь в книгу?»
«Я премудрость божия, София Новгородская. Я считаю версты твоего морского ходу. У меня измерены все твои пути. Каждая верста морских походов сочтена и вписана в книгу жизни Великого Новгорода».
«Ежели так, — воскликнул кормщик Гостев, — то и в более далекий край пойду и пути свои удвою!»
— Так и я, — закончил Амосов, — ежели надобно, за тридевять земель пойду, не откажусь.
— Уговорил, уговорил, Труфан Федорович! Ты, как старый ворон, даром не каркнешь. Знаю, большое дело делаешь, я ведь в шутку.
Посадник широко зевнул и лениво перекрестил рот. Пошарив на груди, он поднес ко рту серебряную свистелку.
— Боярыню покличь, — велел он появившемуся слуге.
Мягко ступая, из соседней горницы вошла полногрудая, высокая женщина. Она была совсем молода и казалась дочерью посадника.
— Татьянушка, голубушка, — стал жаловаться жене боярин, — разморило меня, в сон так и клонит, сил нет терпеть. Вели мне постель приготовить,, да и гостюшке нашему Труфа-ну Федоровичу, чай, надобно бы соснуть.
Он посмотрел на Амосова одним глазом, другой уже не в силах был открыть.
— Никита Афанасьевич, — певучим голоском отвечала хозяйка, — как же спать? Запамятовал небось, сегодня ведь гости у нас да скоморохи.
— Ну-к что ж? Потешься, Татьянушка, а я сосну. Гостям-то скажешь: хозяин, мол, все ходит с дозором — городище от свеев блюдет.
«Старый хочет спать, а молодая играть», — подумал Амосов.
И, желая услужить молодой хозяйке, вслух добавил:
— И я посмотрю скоморохов, боярыня. Покличь, как придут. — Мореход учтиво поклонился хозяйке.
— Да здесь ведь, Труфан Федорович, гостей принимать будем, здесь и скоморохам место.
Боярыня вышла готовить мужу постель. Вскоре ушел и воевода.
Амосов, оставшись один, подошел к небольшому поставцу из карельской березы. Поставец был покрыт алым суконным завесом с зеленой атласной кромкой.
Отдернув завес, Труфан Федорович взял с полки одну из книг и углубился в чтение. Он не заметил, как слуга внес серебряную жаровню, украшенную затейливым узором. Ароматный дымок струйками поднимался над жаровней, расплываясь по горнице.
Скоро час, как в хоромах ладожского воеводы пируют гости под песни и пляски скоморохов. Сейчас идет представление в лицах. Один из балагуров, переодетый в женское платье, играет жену богатого, но старого купца Терентьища. Молодая и приветливая Авдотья Ивановна раскапризничалась. Она жалуется мужу на здоровье — болит у нее и тут и здесь. Авдотья Ивановна требует, чтобы муж скорее шел искать лекарей.
Богатый купец Терентьище очень любил жену и слушался ее. И сейчас, взяв деньги, он отправился в Новгород искать лекарей и встретил скоморохов. Скоморохи окружили Терентьища и стали спрашивать его, почему он грустный. Один из скоморохов играет на гуслях, другой поет веселые песенки.
Терентьище рассказываете болезни своей жены Авдотьюш-ки. Волхвы предлагают вылечить ее. Они приказывают Те-рентьищу взять дубинку и влезть в мешок. Ухватившись за концы, все, охая и кряхтя, потащили мешок с купцом к нему домой — в Юрьевскую слободу.
Встретив Авдотью Ивановну, они передали ей последний привет от Терентьища и рассказали, что муж ее лежит мертвый и вороны выклевали ему глаза. И жена вдруг преображается: куда делись скука и болезнь. Она весело смеется, радуется, что избавилась от постылого мужа. На радостях угощает скоморохов вином и миндальными орешками и просит спеть песню про старого мужа.
И вот, усевшись на лавку, скоморохи запели веселую песенку и заиграли на гуслях. Песенка призывала старого мужа Терентьища вылезти из мешка.
Богатый купец Терентьище, в большой досаде на Авдотью Ивановну, тотчас выскочил из мешка и принялся дубинкой охаживать ее недуг. Недуг выпрыгнул в окно, чуть не сломав голову в спешке, оставив платье и деньги купцу Терентьищу.
Гости хохотали, перебрасываясь веселыми шутками. Одаривали скоморохов сластями и яблоками.
Но вот старший из скоморохов, седовласый старец, взяв в руки гусли, ударил по жильным струнам. Скоморохи окружили старца. И полилась любимая новгородская песня про морские походы, Студеное море и битвы с врагами.
Труфану Федоровичу очень не нравилось поведение одного из скоморохов — маленького чернявого плясуна. Чернявый все время кружился около зеленого ларца.
«Словно муха к меду, так и липнет», — про себя отметил старый мореход.
Скоморохи, закончив былину, снова принялись выплясывать под веселую музыку и заслонили собой от Амосова ларец. Один из танцоров завертелся вьюном; вот он, громко квакая, поскакал лягушкой по горнице. Всем стало смешно. Боярыня рассмеялась, засмеялись и гости, загоготала прислуга, толпившаяся у дверей, улыбнулся и Труфан Федорович. Глаза от ларчика он отвел только на мгновение, но когда он снова взглянул на него, то ясно увидел, как крышка ларчика, сделанная высоким теремксм, поднялась и тут же опустилась.