Покоритесь воле Ночи
Шрифт:
Седлако стоял на противоположном от Хекта берегу, на том же уровне – футах в двадцати пяти над вытекавшим из пруда ручьем. Вот рыцарь взмахнул рукой и указал на густую поросль возле воды – там, у скалы, образовалось нечто вроде пещерки. Туда наверняка весь день не проникает солнечный свет.
Рядом с Пайпером стоял Кейт Рук. Драго Прозек, главный артиллерист войска, вместе с полковником Смоленсом занял позицию над самым водопадом: ему было поручено как можно более эффективно расставить фальконеты.
Рук ворчал
– Лейтенант, – бросил Кейт на ходу Титусу Консенту, – как дым рассеется, я, пожалуй, сигану в этот проклятый пруд. Так и манит.
Хекта и самого тянуло искупаться. И не его одного. В самом деле, зачем же ждать? Чудище никуда не денется. Пусть ребята окунутся, расслабятся чуток.
Неожиданно Пайпер осознал, что потирает левое запястье. Он ошеломленно посмотрел на свою руку, потом оглянулся вокруг. Кое-кто из солдат уже начал снимать одежду.
– Рук! Консент! Сюда! Ко мне! – рявкнул Хект, бросаясь к ближайшему фальконету и выхватывая горящий фитиль у артиллериста. – Поднимите-ка задок у пушки. Целимся прямо в середину пруда.
Консент и Рук выполнили приказ, о чем впоследствии им пришлось пожалеть.
Поднеся фитиль к запалу, Хект увидел, как на поверхности воды проступает лицо. Но тут громыхнула пушка. Консент и Рук взвыли, отдачей их отбросило назад. Гладь пруда вспороли серебряные и железные снаряды.
Один громовой раскат следовал за другим: артиллеристы решили, что первый выстрел был сигналом к атаке.
Тени в пещерке возле водопада порвало в клочья.
Ничего не было слышно. Хект оттащил Консента и Рука и осмотрел их руки, пока артиллеристы прочищали и перезаряжали орудие.
– Стреляйте в воду! – прокричал Пайпер в ухо командиру расчета. – Оно там!
Из середины пруда поднялся столб темной воды. Вот он принял форму человека, превратился в обнаженную женщину. Невероятно соблазнительную. Высотой в два человеческих роста.
Патриаршие солдаты поднаторели в убийстве богов, и почти никто не потерял голову. В ход пошли фальконеты поменьше. В сторону пруда развернули несколько пушек. Водяную женщину разорвало на куски.
Больше она не поднялась.
Выстрелы постепенно смолкли. Артиллеристы перезаряжали пушки. Солдаты ждали приказа.
Как же главнокомандующему хотелось, чтобы поблизости оказался Девятый Неизвестный. Пайпер не понимал, удалось ли им убить Орудие.
Его офицеры, похоже, тоже не были уверены.
– Титус, ты меня слышишь?
– Да, мой господин. Совсем глохнешь, только если оказался перед фальконетом.
– Ты уже бывал в таких переделках. Как понять, что все кончено?
– Просто чувствуешь. Знаешь, и все. Кажется, что сама земля захлебывается от печали.
– Значит, нам не удалось его пристукнуть.
– Не окончательно. Там, в воде, был не Бестия, а какое-то местное Орудие. Для дриады великовато. Быть может,
Грохнула пушка: кому-то что-то померещилось. Через мгновение снова раздались выстрелы – палили в основном по все той же пещерке. Кустов там уже не осталось, картечь отскакивала от голой скалы и с визгом разлеталась в разные стороны. Одного солдата убило, еще дюжину ранило, пока наконец стрельба не стихла.
– Думаешь, он потешается над нами? – спросил Хект. – Над нашей паникой?
– Нет, – отозвался Титус. – Думаю, в него столько раз попали, что он перепуган гораздо больше нашего. Он там, где мы и предполагали. Потому что больше ему быть негде.
– И не дал нам отпора. Орудие, воскресшее божество – и не сражается.
Тень, очутившись в западне, яростно отбивался. Тогда погибли люди, а от Орудия осталась оболочка, которую патриаршие солдаты растерли в порошок и развеяли по ветру – по щепотке зараз.
– Он никогда не был столь уж силен. Полгода убегает от нас, мы то и дело загоняем его в угол. И каждый раз, как удается подобраться поближе, наносим удар. Это конец. Он растормошил ундину, или что это такое было. Это его последняя уловка, последняя надежда. Если б мы решили, что убили его, а не ее…
Консент говорил без остановки, слова извергались из него потоком. Хект уже видел такое: в отчаянных ситуациях люди иногда становятся чересчур болтливыми. Пайпер и сам грешил этим в молодости.
Неожиданно рядом закричал солдат. Потом еще один.
– Эгей, генерал! – завопил третий. – Там внизу какой-то тип.
Прищурившись, Хект различил худого бледного человека в лохмотьях – точь-в-точь гролсачский беженец, один из тех, на кого охотились в этой части Коннека граф Реймон и его кровожадная супруга. Оборванец непрерывно кланялся, подняв руки.
– Что думаешь? – спросил Хект.
– Думаю, Бестия все еще с нами, – ответил Консент.
– Пусть поднимется по склону. Рук, все пушки должны быть нацелены так, чтобы в случае чего порвать его в клочья. Пусть остановится на той белой скале…
Рук нахмурился и покачал головой. Хект сразу понял, чем он недоволен. Если фальконеты выстрелят из этой позиции, рикошетом заденет солдат на противоположном склоне.
– Ладно. Пусть встанет на расстоянии ярда. Тогда рикошет попадет в основном в него самого.
Оборванец, по всей видимости, ждал, что к нему подойдут.
– Не дождешься, парень, – прокричал стоявший у водопада Бюль Смоленс и велел двум пушкарям выстрелить в сторону незнакомца.
– Смоленсу – награда, – восхитился Хект.
Над землей промелькнула тень.
– Ворон, – доложил Кейт Рук. – Приземлился прямо на большой дуб позади Седлако. Слева.
Никто не знал, сколько у воскресшего Бестии осталось власти над воронами. Князь Воронов из преданий с легкостью повелевал ими. Но солдаты были наготове.