Покой жителей Верно
Шрифт:
– Так для него, только лучше. Он ещё помаялся бы неделю среди камней, да издох бы в мучениях. Видно же, что он тут давно и, кроме родниковых вод, ничем не питался. Его желудок уже не принял бы никакой пищи. Так что, сегодня этому несчастному, напоследок, немного повезло. Понятно, где он был и что видел – сначала сбился с пути, потом ловушки Потивегана сбили его с мысли… Видимо, долго бродил он по местным тропам, истощая своё тело и разум.
Они стояли у обрыва, прислушиваясь к отдалённому шуму потока на дне расщелины. Тем временем, совсем стемнело. Той вспомнил, что видел неподалёку замшелый уступ. Решили насобирать мягкого мха и заночевать под уступом.
Из припасённого хвороста развели маленький костерок. Остатки сушёных фруктов решили поберечь, поэтому на ужин был травяной чай, а к чаю были только тихие, неспешные разговоры, да свежий горный воздух. Сделав очередной глоток, Той посмотрел на тёмный силуэт Горы:
– Хорошо идём. Быстро и налегке. Завтра будем обедать у Ориента!
Некоторое время сидели молча. Ингмар чуть не заснул с кружкой в руке. Вскинув голову, он вытряхнул заварку, сунул кружку за пазуху и завалился на ворох мха.
Тою в полудрёме виделась трясущаяся со смеху Гора и слышалась Быстрая речь. Одно Слово ему запомнилось:
{Он понимания не ищет
и любви не ждёт
Он правду врёт
и в долг живёт
Он грабит смыслы
и на помощь всех зовёт
В холоде
холоде
холоде ночном
жжёт книги и пишет углём}
Той ухитрился, почти не раскрывая глаз нашарить сумку, альбом, кусочек угля в остывающем кострище, и, буквально на ощупь, кривенько записал Слово.
Утром вышли рано. Холодный ветер не дал поспать всласть. Разводить костёр было не из чего. Рассиживаться не стали. Допив остатки воды, и забросив в рот по кусочку сушёных яблок, друзья заковыляли по каменным ухабам. Теперь воду предстояло искать по дороге. Зато шли налегке, споро, со всё более искренним желанием поскорей добраться до горной обители Ориента.
Около полудня Алия расслышала шум горного ручья. Умывшись и набрав фляги по горлышко, они вновь повернули к Горе. Спустя ещё час они достигли подножия и встали в некоторой растерянности. Склон не выглядел таким уж неприступным, но… хотелось всё же выйти на горную тропу, чтобы поберечь, и ноги, и обувку. Ингмар достал монокуляр и принялся водить им по склону. Видимо, найдя что-то похожее, он указал рукой куда-то вверх и вправо:
– Ну что, петлять не будем? Наперерез?
Подъём становился всё круче. Камни выворачивались из-под ног и шумно выплясывали по склону. Путники упрямо упирались в склон усталыми взглядами и отяжелевшими ногами…
Теперь они стояли, тяжело дыша и судорожно озирались. Пока было не ясно, тропа это или, только элемент естественного рельефа. Чтобы это узнать, требовалось подняться по протяжённой полке туда, где её продолжение терялось меж уступов в сумрачной дымке. Там вершина Горы растрепала ватные облака, и теперь со склона на полку стекало белёсое варево. Немного отдышавшись, они устремились к сумрачным далям.
Шли медленно и осторожно. Туман скрывал от них почти всё: скоро ли кончится полка, насколько круты ближайшие склоны, не ждут ли их на этом пути какие-нибудь неожиданные препятствия и не кончится ли вдруг эта долгая дорога элементарным тупиком, непреодолимым и однозначным. Ничего не было ясно, только усталость сообщала им, что идут они по этой полке уже достаточно долго.
Туман, вроде как начал редеть, и они смогли немного осмотреться: скалы нависали уже с обеих сторон от дороги, а впереди над серыми уступами возвышались какие-то смутно-белые складчатые массивы.
– Неужели ледник!? – недоумевал Той.
Ингмар, нахмурился, коснулся очков и строго определил:
– Известковые включения. Похоже мы уже близко…
Взволнованный Той вырвался вперёд, расплёскивая, стелящиеся под ноги, жидкие остатки тумана. Вдруг Той остановился – дорогу вновь заволокли плотные ватные клубы, и «меловые замки» совсем исчезли из виду. Но уже через мгновенье, растерянно стоящий Той, воскликнул:
– Это не туман! Это дым!
– Да, запах костра, – тихо констатировал Ингмар.
Друзья приободрились, и заспешили по дымному следу к заветному домашнему приюту. Сейчас спешили они, прежде к теплу, еде и уютному ночлегу, и только потом уже за мудрым советом, наставлением и помощью в важном деле. Надменные скалы будто смеялись над их спешкой. Дорога, сначала принялась петлять, потом, вроде определилась с направлением, но повела каким-то, совсем уж обходным путём. Дым вываливался на тропу сверху, через край нависшего над ними скального карниза. Карабкаться здесь напрямик, готов был только Той. Дым же, тем временем начинал понемногу редеть, стал уже жидковат и прерывист. Торопясь поскорей обогнуть карниз, путники с беспокойством оглядывались назад. Сейчас усталым путникам казалось, что в этих местах можно заплутать, и в шаге от цели. Всех успокоил Ингмар:
– Я слышу треск – костёр близко, и гаснуть, похоже, не собирается.
Дым повалил с новой силой. Тропа, наконец, обогнула карниз и развернулась в обратном направлении. Костёр шумел совсем близко. В дымном занавесе уже виднелись всполохи.
Поднявшись на ровную каменную площадку, они увидели, и сам костёр, и его автора. Глубокий старик, был полностью белым: волосы, борода, бледное лицо и бесформенная хламида, служившая ему одеянием. Старик торопливо подбрасывал в гудящее кострище охапки мха и мелкого, сыроватого хвороста. Костёр моментально проглатывал охапки, отрыгивая огнём и дымом в лицо «кормильца». Старик загребал хворост левой рукой на крепкую, разлапистую ветвь, привязанную к культе его правой руки. Видя, как он запыхался, друзья машинально кинулись помогать. Ингмар и Той взяли по большой охапке и разом бросили, так что пламя заставило всех отпрянуть. Старик выпучил на них глаза, хохотнул, закашлялся, и замахал единственной рукой в неком отрицательном жесте. Едва откашлявшись, он поспешно и радостно прохрипел:
– Для вас, для вас костёр-то! Чтоб не заплутали! – старик, улыбаясь, поманил их за собой привязанной к культе веткой, и засеменил к большому проёму в белом монолите известняка.
Пока они приближались ко входу, Той успел оценить немалые размеры белого массива и заметить немного повыше и правее от входа несколько обзорных окон, а совсем уже ввысоке и в стороне, ещё и множество световых.
Внутри оказалось довольно просторно. Потолки округлых комнат поднимались высоко к световым шахтам, хорошо освещавшим рационально-аскетичную, но, вместе с тем очень уютную обстановку. Лёгкой, компактной мебели сплетённой из ореховой лозы было немного, но достаточно, чтобы усадить долгожданных гостей за круглый узорный стол в светлой зале. Насколько гости успели заметить, пока шли до залы, все помещения здесь имели округлую форму. Орнамент столешницы хорошо дополняли, стоящие на столе, корзинки с алычой, орехами, свежим хлебом и большой плетёный кувшин. Хозяин был явно рад гостям и с удовольствием пояснил:
– Я знал, что вы вот-вот появитесь. Для вас был костёр, для вас и этот скромный стол. Что не уместится в ваших недрах сегодня, завтра зальёте в свои фляги и забьёте в свои котомки. Ешьте, пейте, а говорить, пока буду я.
Гости послушно потянулись к еде. Откуда не возьмись, появилась маленькая, улыбчивая старушка и ловко наполнила деревянные кубки, наклоняя неподъёмный плетёный кувшин на краю стола. Хозяин поднял свой кубок первым:
– За хозяйку мою, Вилегву!
Вилегва тоже села за стол, и когда все пригубили кубки, объявила: