Покров-2. Багряница

Моденская Алёна

Наконец компания добралась до широкой набережной, вымощенной разноцветной брусчаткой. Идти стало легче, и общий шаг ускорился. Василиса перестала хмуриться – ей всё казалось, что на спусках она своей хромотой тормозила всю компанию, иначе зачем бы Снежана стала предлагать помощь.

– Так, мы пришли! – улыбаясь, обернулся Давид Юрьевич, со смартфоном в руках шагавший впереди.

И правда, метрах в пятидесяти стоял плотный седоватый мужчина в синем пиджаке и махал им рукой.

– Это капитан катера, он нас переправит, – пояснил Давид Юрьевич и даже

назвал фамилию капитана, но Василиса её не расслышала.

Вблизи капитан оказался как раз таким, каким изображают моряков в детских книжках – с седой бородой, в полосатой тельняшке под синим кителем и в белой фуражке с чёрным козырьком и золотистым якорем. Только трубки не хватало.

– Давайте побыстрее, а то, похоже, шторм надвигается. – Капитан посторонился и пропустил всю компанию вниз по бетонным ступенькам, заканчивающимся прямо у воды. Но тут же от нижней ступеньки к борту небольшого катера кто-то из подручных капитана перекинул деревянный мосток.

Молодой матрос в синей униформе, ждавший на катере, помог каждому из ребят аккуратно пройти по трапу. Василиса, и так постоянно переживающая из-за ноги, да ещё с костылём в руках, напряжённо и неуверенно ступая по вздрагивающему мостику, так сильно вцепилась в руку матроса, что, оказавшись на катере, с трудом смогла разжать пальцы.

Ребят усадили на скамейки по обеим сторонам катера, пока капитан что-то обсуждал с Давидом Юрьевичем. Василиса неожиданно для себя так сильно разволновалась, что с трудом различала голоса из-за шума в ушах. И руки почему-то вспотели, даже гладкое древко костыля скользило.

– Сколько? – донёсся откуда-то приглушённый голос капитана.

– Пятнадцать, – неуверенно произнёс Давид Юрьевич.

– Несовершеннолетние, значится. – Капитан крякнул и громогласно, так что Лета даже ухо прикрыла, скомандовал: – Всем надеть спасательные жилеты!

Дальше началась суета, молодой матрос, капитан и Давид Юрьевич, то и дело толкаясь, перемещались по палубе катерка, ребята, неуклюже топчась сгрудились, что-то говорили. Катер стал раскачиваться, и Василиса увидела собственные руки, сжавшиеся вокруг какой-то белой прохладной трубы.

– Надо надеть жилет. – Видимо, эти слова относились к ней, но разжать пальцы Василиса не могла. – Давай, давай, быстрее. Морская болезнь, что ли? Ладно, это не страшно, у нас леденцы есть. Надевай, надевай.

Кое-как отцепившись от трубы, Василиса позволила капитану надеть на себя громоздкий оранжевый жилет. Ловко застегнув все ремешки, капитан подмигнул Василисе и насыпал ей в руку конфет в ярких разноцветных фантиках.

В ушах всё ещё звенело, так что Василиса почти не слышала голосов и даже звука двигателя. Мерно раскачиваясь, катер повернулся, вернее, повернулась набережная с городом наверху, мимо проплыла огромная туча и появилась сплошная тёмная водная рябь.

– Думаю, успеем! – донеслось сквозь непрекращающийся шорох.

– Плохо, да? – произнёс над самым ухом чей-то голос. Рядом возникло лицо Снежаны – с идеальной кожей, ни прыщика, ни чёрных точек, только волосы

вот выбились из-под ободка и красиво развевались на ветру. Василиса, сжав зубы, в ответ только дёрнула головой. – А ты возьми леденец. Давай, разверну.

Кое-как разжав челюсти, Василиса заставила себя улыбнуться и отрицательно покачать головой. Негнущимися пальцами она сама кое-как развернула конфету и закинула в рот. Порадовалась, что не промахнулась.

Горизонт становился то выше, то ниже, от этого ужасно кружилась голова. Фиолетовое небо и тёмная вода. То больше одного, то другого.

Василиса закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на леденце. Но вкус казался просто кислым, щиплющим язык. Перекатывая конфету так, чтобы случайно не подавиться в сильной качке, Василиса стала прислушиваться к разговору.

– Красиво у вас, – это вроде бы Давид Юрьевич.

– А то, – довольно ответил то ли капитан, то ли второй матрос.

– Тротуары… лектории… – Неясно, чей голос.

– Солнечные батареи, – это снова капитан. – Техноград.

– А вода горячая летом есть? – это язвительно спрашивал Гаврил. Вечно ему надо всех поддеть.

– А как же! У кого колонка, у кого титан.

– Что такое титан? – это, напрягая голос, почти прокричала Лета.

– Это печка такая. – Гаврил, похоже, отчего-то сдерживал смех. Или его тоже тошнило, с закрытыми глазами непонятно.

– Ох-тыж-ё!

Скамейка вдруг сильно накренилась, Василиса открыла глаза и поняла, что линия горизонта становится вертикальной. Сбоку на неё навалилось что-то мягкое, руки сами собой снова вцепились в трубу. Вода, на миг оказавшаяся так близко, что в ней можно было рассмотреть отражения лиц, отдалилась. Крен в другую сторону, Василиса поехала по скамейке, но удержалась. Ещё пара наклонов в разные стороны, и всё вроде устаканилось. Небо снова на своём месте – наверху, вода – внизу.

Слева – всё та же тёмная рябь, сливающаяся с такой же тёмной тучей. Справа… Глянув направо, Василиса ахнула. Прямо из воды вырастало огромное здание. Оно тянулось вверх, зияя большими чёрными продолговатыми окнами. Стена оказалась так близко, что просматривались даже позеленевшие трещины в серой кладке.

– Это ещё что? – громко спросила Лета. Краем глаза Василиса видела, что Лета задрала голову и даже привстала, пытаясь рассмотреть верхушку сооружения.

– Это колокольня, – ответил кто-то из парней, пока капитан и его помощник о чём-то переговаривались, сыпля непонятными терминами.

– В смысле? – спросила Лета, держа голову запрокинутой.

– Это город Мазыйка, его затопили, когда наполняли водохранилище, – прозвучал голос Коли, снова будто отвечающего урок. – Это – колокольня собора, а вон и сам собор.

С трудом оторвав взгляд от колокольни, Василиса посмотрела чуть вдаль, туда, где из-за серой, покрытой трещинами, мокрой стены виднелись узкие чёрные окна в таких же серых стенах и скелеты куполов на башенках.

– А чего они торчат? – Лета озвучила вопрос, который застрял в горле у самой Василисы.