Покрышкин

Тимофеев Алексей Викторович

А. И. Покрышкин от имени летчиков высказал в первую очередь отрицательное мнение о приказе, который до сих пор ограничивал скорость патрулирования истребителей и обрекал их на оборонительный малоуспешный бой. Александр Иванович повторил то, что уже говорил месяц назад генералу Н. Ф. Науменко, — нельзя распылять силы истребителей, с утра до вечера летая по графику четверками и шестерками, встречая столь малыми силами крупные группы противника. Немцы педантичны, наносят удары, как правило, по шаблону, в определенное время. Надо высылать им навстречу патрули из двух или трех восьмерок. Летчики согласны иметь боевых вылетов в два раза больше, они хотят побеждать врага, не погибая в неравных боях.

Высказал Покрышкин и такое мнение асов: наиболее успешен перехват бомбардировщиков на их подходе к цели, в глубоком тылу немцев. Но уничтоженные там самолеты

не засчитываются. Неслучайно многие летчики стараются воевать только над своей территорией. Не засчитаны гвардейцам даже самолеты, сбитые в районе Мысхако над морем, которые видели экипажи сопровождаемых Пе-2.

Командующий сделал пометки в блокноте, сказал, что «выступление правильное». Вскоре бомбардировочный полк дал подтверждения на сбитые у Мысхако «мессершмитты» и «фоккеры». Здесь, у бомбардировщиков, Александр Иванович встретил Семена Пыжикова, однокашника по ФЗУ, которого не видел больше десяти лет. Вспомнили юность, Новосибирск... Покрышкин добивается перевода Пыжикова замполитом своей эскадрильи. Надо было обезопасить себя, имея на этой должности земляка, порядочного человека.

Интересно свидетельство шофера Н. И. Уманского о беседах генерала Вершинина с Покрышкиным на Кубани. После войны старшина-шофер закончил институт, в 1960– 1980-х был избран на родине в Херсоне секретарем областного совета профсоюзов, работал начальником крупного строительного треста.

Прочитав в 1989 году воспоминания М. К. Покрышкиной, Николай Игнатьевич написал ей ряд писем: «Ваша книга «Жизнь, отданная небу» помогла и мне понять значение моей работы в годы Великой Отечественной войны, хотя подвигов я не совершал... Но это была защита Родины, Отечества. Все, что я тогда видел, это было Великим, а все, что было после войны, мне показалось сейчас таким ничтожным...»

В беседах со мной Н. И. Уманский рассказал следующее:

«Константин Андреевич Вершинин был человеком высокой культуры, всесторонне образованным, душевным. Люди, от шоферов до генералов, любили его. Справедлив, уравновешен, никого не оскорбит. Доступен, чего нельзя сказать о многих других больших начальниках.

В 16-й гвардейский полк Вершинин приезжал довольно часто, один-два раза в неделю. Разговаривал и с другими летчиками, но Покрышкину здесь уделял не менее, скажу так, семидесяти процентов времени. Были случаи, привезу генерала в Поповическую, а Покрышкин в воздухе. Ждем. Только он прилетит, идет с докладом к Вершинину. Потом они долго беседовали, причем неофициально, даже видел я — как-то генерал вел Александра Ивановича слегка под ручку. Конечно, я слышал лишь какие-то отрывки этих разговоров. Однажды стою у землянки, мы уже собирались уезжать, Покрышкин говорит о немецких летчиках: «Товарищ генерал, их голыми руками не возьмешь. Нам нужна помощь, иначе таким количеством самолетов господства в воздухе мы не получим».

Неоднократно Вершинин вызывал Покрышкина в штаб, и он прилетал на своей «кобре». Должен сказать, что не все в штабе понимали, зачем командующему обсуждать, да еще так долго, вопросы тактики с комэском. Причем Александр Иванович говорил сибирской скороговоркой, некоторые слова было трудно понять. Я слышал, как Вершинин сказал Покрышкину: «Да ты говори по-человечески...» Командующий сидел за обедом с летчиками в цветущем саду, Александр Иванович — рядом с ним.

Слышал я в машине от Вершинина, что Покрышкин записывает часть сбитых им самолетов на своих ведомых, учитывая их вклад в победу. Говорил командующий с начальником штаба армии и о взаимоотношениях Покрышкина с командиром полка Исаевым: «Им трудно друг друга понять. Один летает в бой несколько раз в день, а тот не летает да еще наговаривает на него. Надо их развести».

К. А. Вершинин, которому тем летом исполнилось всего 43 года, стал позднее Главным маршалом авиации. Отличали его природные ум и хватка крестьянина-плотогона, родом он был из той же Вятской губернии, что и родители А. И. Покрышкина. В Военно-воздушной академии Вершинин получил отличное образование, занимал до войны штабные и командные должности в ВВС. Затем, осознав, что «быть летчиком куда сложнее и тяжелее, чем кажется, когда руководишь полетами», за месяц на Каче выучился на пилота. В 1938 году направлен на должность помощника начальника по летной подготовке Высших авиационных курсов усовершенствования летного состава. Затем становится начальником курсов. Летал в основном на бомбардировщиках. В сентябре 1941-го полковник Вершинин назначен командующим

ВВС Южного фронта... Умный и добросовестный генерал, он все же не был летчиком в душе, переводом из пехоты, где прослужил десять лет, поначалу был недоволен. А разгадать динамику воздушного боя, никогда в нем не участвуя, до конца все-таки невозможно...

К 1943 году командующий ВВС А. А. Новиков, его штаб и командармы уже многое поняли. Командующий, который битву над Крымской с 29 апреля по 10 мая наблюдал сам с КП у главной радиостанции управления, энергично внедрял в ВВС новшества в тактике. 11 мая Новиков собрал в Пашковской командиров дивизий и корпусов 4-й воздушной армии, дал положительную оценку действиям авиации. По материалам совещания был издан специальный информационный сборник штаба ВВС. Командующий затронул и вопрос о летчиках-асах: «За совершенствование лучших летчиков, летчиков — мастеров воздушного боя должны немедленно взяться сами командиры соединений. Летчик-ас пока что рождается у нас сам, в боевой работе, его никто не готовит. Кто воспитал Покрышкина, братьев Глинка, Семенишина? Они сами выдвинулись! Кое-кому из них даже мешали, их не понимали, одергивали. Генерал Науменко мне рассказывал, что Покрышкина за его трудный, строптивый характер одно время кое-кто хотел даже из авиации отчислить. Хороши бы мы были, если бы потеряли такого орла!»

В «Красной звезде» весной 1943-го одна за другой публикуются статьи — «Облик советского аса» Героя Советского Союза гвардии майора А. Семенова (10 апреля), «Авангард истребителей (мысли о советских асах)» подполковника И. Сербина (15 апреля), «Бой аса» известного истребителя, ставшего вскоре Героем И. Сытова (12 мая), «Бой с «мессершмиттами» Героя Советского Союза Ю. Рыкачева (27 мая) и другие.

Творческая работа развернулась в частях действующей армии на всех уровнях. Без этого никаким мужеством и самоотверженностью нельзя было победить изощренного в военном деле врага. Русский народ брал свою судьбу в собственные руки. Мыслящие летчики в полках с такими командирами, как И. М. Дзусов или вскоре ставший дважды Героем Советского Союза В. А. Зайцев, смело принимали на вооружение эшелонирование по высоте, вертикальный маневр, свободную охоту...

На все проведенные бои Покрышкин вычерчивал схемы. Ему, как вспоминают летчики, была интересна каждая встреча ветерана полка или новичка с противником, он расспрашивал о всех деталях боя. «Понял, какая цена знаниям? Жизнь!» — внушал Александр Иванович молодым. На земле его часто видели погруженным в раздумья, склонившимся над листами альбома по тактике, углубленным в свои мысли так, что он никого не замечал, не слышал оклики друзей...

Уважение к Покрышкину летчиков было незыблемым еще и потому, что все знали: главное для него выполнение боевой задачи и жизнь ведомых, а не увеличение престижного счета сбитых самолетов. Вот он по-товарищески спорит с Пал Палычем Крюковым, доказывает, что нельзя совершать маневр на максимальной скорости, ведомые отстанут: «Ты иногда жалуешься, что тебя ведомые бросают. А бросаешь ты их сам». Вот Покрышкин, брошенный звеном Речкалова, ведет бой один с десятью «мессерами», спасая ведомого Табаченко. «Твое счастье, Речкалов, что не было «юнкерсов», и Табаченко был легко ранен...» Став знаменитыми, и Речкалов, и Дмитрий Глинка нет-нет да и увлекались, нарушая боевой порядок в желании увеличить число сбитых вражеских самолетов.

А потери росли и в дни затишья. Отбивая атаку на аэродром группы «мессершмитттов», был сбит друг Покрышкина Николай Искрин. Бравый волгарь в кубанке, весельчак и гармонист, он успел заслужить звание Героя Советского Союза, сбил 10 самолетов лично и один в группе. Своенравная «кобра», как говорили летчики, не любила тех, кто покидал ее с парашютом. Ударом о стабилизатор Искрин раздробил ногу. После ампутации ступни воевать он больше не смог.

...Энергия столкновения страшных сил была столь велика, что вызвала еще один «девятибалльный» шторм. С 26 мая по 6 июня прошло третье воздушное сражение над Кубанью. Началось наступление. От нового командующего Северо-Кавказским фронтом талантливого полководца И. Е. Петрова (13 мая он сменил генерала И. И. Масленникова) потребовали решить задачу, оказавшуюся непосильной даже для Г. К. Жукова. В авиационной подготовке участвовали 338 самолетов. Штурмовики поставили дымовую завесу. Пехота продвинулась вперед. Под грохот снарядов и гул сотен моторов над головами солдат в несколько ярусов на встречных курсах летели штурмовики Ил-2, пикировщики Ю-87, бомбардировщики Пе-2 и Ю-88, на самом верху — стаи истребителей...