Полая игла
Шрифт:
Не отводя взгляда, господин Фийель тем же тоном проговорил:
— Что вы тут мелете? Ученик риторики…
— В лицее Янсон, улица де ля Помп, дом…
— Ага! — разозлился господин Фийель. — Вам угодно насмехаться надо мной! Пора прекратить этот цирк!
— Не скрою, господин следователь, мне странно, что вы так удивляетесь. Что вы можете возразить против того, что я учусь в лицее Янсон? Вас смущает моя борода? Не беспокойтесь, она накладная.
Изидор Ботреле сорвал редкие колечки, что обрамляли его подбородок, и лицо его оказалось еще моложе, совсем розовым и правда лицом школьника. В веселой детской улыбке приоткрылись белые зубы.
— Ну, теперь поверили? Или нужны еще какие-нибудь доказательства? Вот, смотрите, это письма моего отца, они адресованы господину Изидору Ботреле, в лицей Янсон-де-Сайи.
Поверил ли, нет ли, господин Фийель явно не одобрял всей этой истории. Он спросил сердито:
— Что вы здесь делаете?
— Но… я учусь.
— Для этого есть лицеи, ваш, например.
— Вы забываете, господин следователь, что сегодня 23 апреля и у нас пасхальные каникулы.
— Ну и что?
— А то, что я могу делать в каникулы, что захочу.
— А как же ваш папа?
— Отец живет далеко, в Савойе, он-то как раз и посоветовал мне совершить небольшое путешествие к берегам Ла-Манша.
— Украсившись накладной бородой?
— О, это нет. Это была моя собственная идея. В лицее мы так много говорим о таинственных приключениях, все время читаем детективы и порой вот так преображаемся. Сами выдумываем страшные и запутанные дела. Вот я и решил развлечься и надел накладную бороду. Кроме того, это и пользу принесло. У меня был более взрослый вид, и вы приняли меня за парижского репортера. А я ведь только вчера, после довольно скучной недели пребывания здесь, познакомился с моим руанским коллегой, а сегодня утром, узнав о происшествии в Амбрюмези, он любезно предложил мне сопровождать его в замок, наняв для этой цели автомобиль на двоих.
Изидор Ботреле рассказывал все это с такой очаровательной, немного наивной простотой и искренностью, что даже господин Фийель, все еще немного сердясь, выслушал его с удовольствием.
Уже смягчившись, он поинтересовался:
— Ну и как, довольны вы своей вылазкой?
— Просто восхищен! Никогда еще не приходилось мне присутствовать при расследовании такого рода, да и дело небезынтересное.
— И сложное, и запутанное, как вы любите.
— Ведь это так увлекательно, господин следователь! Нет выше счастья, нежели сознание того, что загадочные события понемногу проясняются, цепляются одно за другое и выстраиваются в ряд в соответствии с истинным положением вещей.
— Истинное положение вещей, это вы уж хватили через край, молодой человек! Можно подумать, ключ к разгадке уже у вас в руках!
— О нет! — рассмеялся Ботреле. — Вот только… мне кажется, что здесь есть некоторые моменты, о которых я бы мог составить свое мнение, и еще кое-какие вещи, настолько явные, что сам собой напрашивается вывод…
— Ах, даже так! Очень и очень любопытно, наконец-то мы хоть что-нибудь узнаем. Потому что, к своему великому стыду, должен признать, что об этом деле мне неизвестно ничего.
— Просто у вас не было времени подумать, господин следователь. Главное — хорошенько поразмышлять. Очень редко случается, что сам факт не несет в себе разгадки. Не правда ли? Во всяком случае, я обнаружил нечто такое, что не вошло в протоколы.
— Чудесно! Остается только спросить у вас, какие именно вещи украли из гостиной?
— Я отвечу, что они мне известны.
— Браво! Этот господин более сведущ, чем сам хозяин дома! Господин де Жевр считает по-своему, а господин Ботреле — иначе. Видимо, отсутствуют книжный шкаф и статуя в человеческий рост, а мы и не заметили! Позвольте уж заодно и узнать имя убийцы!
— Отвечу также, что и оно не составляет для меня тайны.
Все так и подскочили. Заместитель прокурора и журналист подошли поближе. Господин де Жевр и обе девушки приготовились внимательно слушать под впечатлением спокойной уверенности, сквозившей в тоне Ботреле.
— Вы знаете имя убийцы?
— Да.
— А может быть, и место, где тот скрывается?
— Да.
Господин Фийель потирал руки:
— Вот так удача! Арестовав его, я прославлюсь на весь мир! И вы уже сейчас сможете сделать все эти потрясающие разоблачения?
— Да, могу сейчас. А лучше, если вы не имеете ничего против, через час или два, как только вы закончите свое расследование.
— Нет, только сейчас, молодой человек.
В этот момент Раймонда де Сен-Веран, с самого начала их разговора не спускавшая глаз с Изидора Ботреле, шагнула к господину Фийелю.
— Господин следователь…
— Что вам угодно, мадемуазель?
Она помедлила мгновение, не отводя взгляда от лица Ботреле, затем обратилась к господину Фийелю:
— Хотела бы просить вас выяснить у этого господина, что он делал вчера на дороге, ведущей к дверце в стене замка.
Заявление прозвучало как вызов. Изидор Ботреле казался озадаченным.
— Я, мадемуазель? Я? Вы видели меня вчера?
Раймонда, видимо, размышляла, все еще не спуская глаз с Ботреле, будто желая убедиться, что не ошиблась. В конце концов она не спеша проговорила:
— Вчера, в четыре часа пополудни, проходя по лесу, я увидела на нашей дороге молодого человека одного роста с господином Ботреле и с такой же бородой, как у него. Мне показалось, что он прячется от меня.
— Это был я?
— Не могу утверждать абсолютно точно, я не очень хорошо его запомнила. И все же… мне все же кажется… иначе как объяснить странное сходство…
Господин Фийель, похоже, был в растерянности. Один раз его уже обвели сегодня вокруг пальца, так что же, теперь предстоит попасться на удочку мнимого школьника?
— Что вы можете на это ответить, месье?
— Только то, что мадемуазель ошибается, и это мне очень легко доказать. Вчера в этот час я был в Веле.
— Придется доказать, придется. Во всяком случае, дело принимает иной оборот. Капрал, пусть кто-нибудь из ваших людей побудет с этим господином.