Полдень магов. Оккультная перестройка мира
Шрифт:
Если кто-то думает, что подобный диалектический подход к воспитанию масс характерен только для нынешних коммуно-буржуазных обществоведов, то он сильно ошибается. К примеру, в империи ацтеков доколумбовой Мексики тамошние обществоведы, т. е. жрецы, впаривали народу, что: а) Вселенная, в которой ацтекам посчастливилось жить, неизбежно, как Солнце к закату, придёт к своей гибели, ибо срок правления «президента»-миродержателя данной вселенной — бога Уицилопочтли, как и у всякого президента, ограничен; [130] и б) это вовсе не значит, что ацтекские массы могут бросать работу и пассивно ожидать конца Света. Нет, работать следует в прежнем темпе, а главное — воевать, воевать и ещё раз воевать. Воевать же нужно в основном ради пленников, сердца которых обществоведы-жрецы приносили в жертву Уицилопочтли, чтобы бог не ослаб с голодухи, не захирел и его не скинули бы досрочно с занимаемого
130
Согласно некоторым из дошедших до нас ацтекских рукописей, полномочия Уицилопочтли истекают в 2012 году нашей эры, т. е. ждать конца Света (очередного) осталось недолго.
Как видите, у ацтеков вся разница с нынешними обществоведами заключалась в том, что коммунизм у них считался уже наступившим, а работать и воевать необходимо было для того, чтобы этот доколумбов коммунизм не завершился раньше срока. И, между прочим, резон в этом был. Ацтеки и инки построили у себя такие социальные государства, что приплывшие из нищей и грязной Европы испанские конкистадоры просто обалдели от индейского богатства, чистоты и благополучия. Вот только не было у индейцев огнестрельного оружия, железных панцирей и коней, а потому их коммунизм при столкновении с испанцами весьма быстро закончился.
Тем не менее, если верить И. Шафаревичу и его книге «Социализм как явление мировой истории», именно в Западном полушарии Земли, на американской почве, коммунистические утопии смогли сполна воплотиться. Причём дело тут, видимо, именно в почве, а вовсе не в людях, на этой почве проживающих. Шафаревич описывает в своей книге попытку уже послеколумбовского построения социализма-коммунизма на территории современного Парагвая, где в XVII веке Орден иезуитов, получивший от испанского короля обширные земли, решил наладить жизнь местных жителей на основе коллективного труда, общественной (в смысле — принадлежащей Обществу Иисуса, как официально назывались иезуиты) собственности на средства производства и разделения благ по потребностям. Хорошо, что у населяющих Парагвай индейцев-гуарани потребности были небольшие. И что вы думаете? Прекрасно всё получилось, всё заработало и все были довольны — и индейцы, и братья Общества Иисуса. Коммуно-католическое государство иезуитов просуществовало в Парагвае гораздо дольше СССР — около 160 лет, и только обеспокоенность испанской монархии успехами и непомерно возросшим влиянием Ордена привела к завершению этого любопытного и масштабного социального эксперимента: деятельность Общества Иисуса в Парагвае была запрещена и его обезглавленное государство распалось.
Интересно, что Орден иезуитов в XVIII веке постигла почти та же судьба, что и Орден тамплиеров в XIV веке. Быстрый и во многом загадочный рост могущества и богатства обоих католических орденов вызвал страх у мирских владык, что привело к административно-силовому пресечению их деятельности. [131] Похоже, у тамплиеров и иезуитов имелась некая загадочная общность, а может быть, они просто двигались к одной цели разными путями. И не случайно, видимо, названия обоих орденов используются в наиболее распространённой сейчас масонской иерархии — Древнем Общепринятом Шотландском обряде. Высшая степень так называемого чёрного масонства Шотладского обряда — Рыцарь Кадош, соответствующая 30° в тридцатитрёхградусной иерархии данного Ордена, подразделяется, в силу её особой важности, на 7 внутренних степеней, среди которых имеются и Кадош-тамплиер, и Кадош-иезуит, причём последний стоит выше первого. По всему видно, что иезуиты продвинулись гораздо дальше тамплиеров в нужном направлении.
131
Орден иезуитов был упразднен в 1773 году папой Климентом XIV, но в 1814 году восстановлен Пием VII.
Интересно также, что, как отмечает И. Шафаревич, большинство иезуитов — создателей парагвайского социального государства — не являлись испанцами. В проведении эксперимента на земле Южной Америки участвовали немцы, итальянцы, французы, шотландцы и проч., то есть здесь налицо опять-таки общеевропейская попытка реализации Утопии. И хотя социалистическая Утопия, уже воплотившаяся было в Парагвае, была уничтожена, но Утопия капиталистическая вскоре после свёртывания парагвайского проекта начала успешно реализовываться в Северной Америке, где в 1776 году был дан старт строительству технотронного Дома Соломона, принявшего спустя два столетия вид постиндустриального «общества потребления и всеобщего благоденствия».
Читатель уже понял, что я говорю о Соединённых Штатах. А обществоведы-марксисты оказались, однако, правы: приход коммунизма действительно неизбежен, как восход Солнца, вот только не везде — места знать надо, где утопии хорошо растут. В Старом Свете проекты идеального общества только бродили призраками или воплощались как-то половинчато, дефектно — ну как у нас в бывшем Советском Союзе, где, как теперь говорят, был и не социализм вовсе, а то ли государственный капитализм, то ли азиатский способ производства.
Иное дело — Новый Свет. Там мечты герметических философов стали-таки явью. Недаром в древних мифах Старого Света мир мёртвой жизни за океаном — это земля, где живут сны, а фантазии и грёзы обретают плоть. Вот только сны бывают иногда кошмарными, и лучше бы им оставаться снами.
Однако, как мы видим, мечты философов даже на благодатной американской почве не воплощаются сами собой, для их реализации всегда требуются люди, рождённые, чтоб сказку сделать былью. Причём технология претворения сказок в жизнь весьма сложна, она состоит из многих этапов выделки грубой реальности, бесчисленных вспомогательных и подготовительных процедур. Очень часто работа оказывается неудачной, нередко её срывают враждебные силы, поэтому весь процесс приходится начинать заново. Видимо, поэтому герметическим философам и адептам тайных знаний столь близка идея реинкарнации, перевоплощения. Линейное время христианства, неумолимо движущееся от истока первого дня творения до впадения в океан Вечности и дающее каждому человеку всего один испытательный срок, явно не устраивает герметистов, а вот философско-языческое круговое время с его бесчисленными циклами воплощений и развоплощений — это как раз то, что надо.
Любопытно, что и в Движении New Age реинкарнация — основной пункт учения, неизменный и постоянный, несмотря на размытость, текучесть и расплывчатость идейных установок религии Новой эры.
Но ещё в Средние века идея реинкарнации была взята на вооружение западными оккультистами. К примеру, на этой идее построено всё здание европейской алхимии. А данная герметическая дисциплина является, пожалуй, центральной во всём комплексе «древнего тайного знания». Но занималась она не столько превращением свинца в золото, как думает до сего дня большинство непосвящённых, изменением человеческого естества — трансформацией его из природно-грубого, неочищенного состояния в состояние совершенное, очищенное и богоравное. Причём работают истинные алхимики над духовной трансформацией как отдельных людей, так и больших человеческих сообществ и групп. Недаром среди эзотерических трактатов, распространявшихся в Западной Европе в XVII веке и суливших непременное преображение всего строя жизни на Земле, первое место занимала «Химическая женитьба Христиана Розенкрейца». Большая часть розенкрейцеровской литературы была написана именно на языке алхимии, но касалась она не столько металлов и минералов, сколько религии, политических и философских доктрин, а также социального устройства. А «золото», «свинец», «сера», «соль» и «ртуть» были не более чем аллегориями, предназначенными для сокрытия истинных целей Братства Розы и Креста от «непросвещённых умов» (особенно инквизиторских).
Позитивистски настроенные историки считают, что алхимия была лишь подготовительным этапом, предшествующим появлению современных естественных наук, в частности, химии; что она со своим туманным символизмом осталась в далёком прошлом, а нынешние её почитатели — это либо слегка сдвинутые чудаки, либо шарлатаны. [132] Однако, если рассматривать алхимию как учение о преображении человеческой природы, а не просто как набор рецептов по превращению неблагородных металлов в золото и созданию чудодейственных лекарств, то окажется, что алхимические методы по-прежнему широко применяются в нашем мире.
132
Повель и Бержье в «Утре магов» рассказывают, между прочим, о встрече одного из них с загадочной личностью, отрекомендованной в качестве настоящего алхимика, который ещё до первого применения атомной бомбы знал якобы об опасности радиации и предупредил о ней собеседника.
Центральный пункт алхимической доктрины, как мы уже говорили, — идея перевоплощения, реинкарнации, но выражена она весьма специфично, не так, как об этом говорится у индуистов, буддистов или неоплатоников. Западная алхимия — это всё же не столько философия, сколько методология — система знаний о способах преобразования человека и человечества. Поэтому она не просто констатирует неизбежность перевоплощений, но и даёт конкретные рецепты; как и во что нужно перевоплощаться и перевоплощать, чтобы достичь нужного состояния. Однако в одном пункте алхимические и религиозно-философские доктрины полностью совпадают: чтобы возродиться, надо сначала умереть. Если же объект-материал «Великого Делания» (так называется алхимическая работа) сам умирать не спешит, то приходится ему помогать, не ждать же милостей от природы, судьбы или самой смерти.