Полдень, XXII век. Страна багровых туч. Путь на Амальтею (сборник)
Шрифт:
– Я ожидал увидеть здесь запустение, – неторопливо рассказывал Бадер. Он говорил по-русски, старательно выговаривая каждую букву. – Этот Спутник заинтересовал нас прежде всего. Это было десять лет назад. Я увидел, что внешние люки раскрыты. Я сказал себе: «Август, ты увидишь картину ужасающего бедствия и разрушения». Я даже приказал жене остаться на корабле. Я боялся найти здесь мертвые тела, вы понимаете.
Он остановился перед каким-то люком, и Горбовский чуть не налетел на него. Валькенштейн, который немного отстал, догнал их и остановился рядом, насупившись.
– Абер
Они протиснулись в помещение с куполообразным потолком и с низкой полукруглой стойкой посередине. Стены были ярко-желтые, матовые и светились изнутри. Горбовский потрогал стену. Она была гладкая и прохладная.
– Похоже на янтарь, – сказал он. – Попробуй, Марк.
Валькенштейн попробовал и кивнул.
– Все демонтировано, – сказал Бадер. – Но в стенах и переборках, а равно и в тороидальной оболочке Спутника остались скрытые пока от нас источники света. Я склонен полагать…
– Мы знаем, – быстро сказал Валькенштейн.
– Вот как? – Бадер посмотрел на Горбовского. – Но что вы читали? Вы, Марк, и вы, Леонид.
– Мы читали серию ваших статей, Август, – сказал Горбовский. – «Искусственные спутники Владиславы».
Бадер наклонил голову.
– «Искусственные, неземного происхождения спутники планеты Владислава звезды ЕН 17», – поправил он. – Да. В таком случае, разумеется, я могу не излагать вам свои соображения по поводу источников света.
Валькенштейн пошел вдоль стены, озираясь.
– Странный материал, – сказал он издали. – Металлопласт, наверное. Но я никогда не видел такого металлопласта.
– Это не металлопласт, – сказал Бадер. – Не забывайте, где вы находитесь. Вы, Марк, и вы, Леонид.
– Мы не забываем, – сказал Горбовский. – Мы бывали на Фобосе, и там действительно совсем другой материал.
Горбовский и Валькенштейн бывали на Фобосе. Это был спутник Марса, и долгое время его считали естественным спутником. Но он оказался четырехкилометровым тором, окутанным металлической противометеоритной сетью. Густая сеть была изъедена метеоритной коррозией и местами прорвана. Но сам спутник уцелел. Внешние люки его были открыты, и гигантский бублик был пуст точно так же, как этот. По изношенности противометеоритной сети подсчитали, что он был выведен на орбиту вокруг Марса по крайней мере десять миллионов лет назад.
– О Фобос! – Бадер покачал головой. – Фобос – это одно, Леонид. Владислава – это отнюдь другое.
– Почему? – осведомился Валькенштейн, подходя. Он думал иначе.
– Например, потому, что от Солнца и от Фобоса до Владиславы, где находимся сейчас мы, триста тысяч астрономических единиц.
– Мы покрыли это расстояние за полгода, – сердито сказал Валькенштейн. – Они могли сделать то же. И потом, спутники Владиславы и Фобос имеют много общего.
– Но это следует доказать, – сказал Бадер.
Горбовский проговорил, лениво усмехаясь:
– Вот мы и попробуем доказать.
Некоторое время Бадер размышлял и затем изрек:
– Фобос и земные спутники тоже имеют много общего.
Это был ответ в стиле Бадера – очень веско и на полметра мимо.
– Ну хорошо, – сказал Горбовский. – А что здесь есть еще, кроме этой диспетчерской?
– На этом Спутнике, – важно сказал Бадер, – имеются сто шестьдесят помещений размером от пятнадцати до пятисот квадратных метров. Мы можем осмотреть их все. Но они пусты.
– Раз они пусты, – сказал Валькенштейн, – нам лучше вернуться на «Тариэль».
Бадер поглядел на него и снова повернулся к Горбовскому.
– Мы называем этот спутник Владя. Как вам известно, у Владиславы есть еще один спутник, тоже искусственный и тоже неземного происхождения. Он меньше по размерам. Мы называем его Слава. Вы понимаете? Планета называется Владислава. Естественно назвать два ее спутника Владя и Слава. Не так ли?
– Да, конечно, – сказал Горбовский. Это изящное рассуждение было ему знакомо. Он слышал его в третий раз. – Это вы очень остроумно предложили, Август. Владя и Слава. Владислава. Прекрасно.
– У вас на Земле, – продолжал Бадер неторопливо, – эти спутники называют «Игрек-один» и «Игрек-два», соответственно – Владя и Слава. Но мы, мы называем их иначе. Мы называем их Владя и Слава.
Он строго поглядел на Валькенштейна. Валькенштейн играл желваками на скулах. Насколько было известно Валькенштейну, «мы» – это был сам Бадер, и только Бадер.
– Что же касается состава этого желтого материала, который отнюдь не является металлопластом и который я называю янтарин…
– Очень удачно, – вставил Валькенштейн.
– Да… Неплохо… То состав его пока неизвестен. Он остается тайной.
Наступило молчание. Горбовский рассеянно оглядывал помещение. Он пытался представить себе тех, кто строил этот спутник и потом работал здесь когда-то, очень давно. Это были другие люди. Они пришли в Солнечную систему и ушли, оставив возле Марса покинутые космические лаборатории и большой город вблизи северной полярной шапки. Спутники были пусты, и город был пуст – остались только странные здания, на много этажей уходящие под почву. Затем – или, может быть, до того – они пришли в систему звезды ЕН 17, построили возле Владиславы два искусственных спутника и тоже ушли. И здесь, на Владиславе, тоже должен быть покинутый город. Почему и откуда они приходили? Почему и куда они ушли? Впрочем, ясно почему. Они, конечно, были великие исследователи. Десантники другого мира.
– Теперь, – сказал Бадер, – мы пойдем и осмотрим помещение, в котором я нашел предмет, названный мною условно пуговицей.
– Он и сейчас там? – спросил Валькенштейн, оживившись.
– Кто он? – спросил Бадер.
– Предмет.
– Пуговица, – веско сказал Бадер, – находится в настоящий момент на Земле в распоряжении Комиссии по изучению следов деятельности иного разума в космосе.
– А, – сказал Валькенштейн. – У Следопытов. Но я собирал материал по Владиславе, и мне не показали эту вашу пуговицу.