Поле брани
Шрифт:
– Вот неплохое местечко, – сказал он. – Гэт, тебе здесь что-то не нравится? Куда мы идем?
– Мы идем к «Трем пиратам», и у нас мало времени.
– Куда? Почему? Что ты задумал?
– Ты подожди, увидишь. Делай, что я тебе скажу, и узнаешь, почему ты не едешь в Нинтор. – Все так, кроме того, что он почти наверняка поедет.
– А на что похоже твое предвидение, Гэт?
Ну и вопрос! Это уж слишком!
– Как память, только действует вперед, а не назад!
Было трудно описать, как иногда он мог видеть больше, чем одно будущее, и почти невозможно объяснить, что сейчас бездумная болтовня Ворка очень ему на руку, так как он не знал точно, что именно через мгновение произойдет, если это нечто обыденное. Важные события он предвидел, а обычные – нет, точно так же, как помнил важные события из прошлого и забывал незначительные. Как бы он мог, например, объяснить словами необходимость иной раз пойти куда-то и сделать что-либо, чтобы узнать какие-то факты, даже уже заранее имея сведения о грядущих событиях, потому что если он этого не сделает, то создаст парадокс, неразрешимый для него самого. И он не собирался объяснять Ворку, каким образом иногда действительно важные вещи…
Тут все и произошло, прямо посреди улицы. Предвидение стало реальностью, и он неожиданно обнаружил, что лежит под столом и смотрит на чьи-то ботинки. Он споткнулся и спросил:
– Где я?
– Гэт! Что случилось?
– Где я? – прошептал Гэт, опасаясь, как бы владелец ботинок его не услышал.
– Ты в Ургаксоксе. На улице! Что случилось?
Гэт вздрогнул и снова очутился в настоящем, весь мокрый от пота. Да, он действительно на улице, стоит, прислонившись к двери. Несколько гномов застыли на противоположной стороне, уставившись на него черными бусинками глаз. Такие штуки не случались с ним с тех пор, как он спас императора. И ему вспомнилось, как Распнекс говорил в Гваркиарге о том, что предвидение способно свести человека с ума. Лучше бы чародей этого не говорил, потому что Гэт и сам частенько задавал себе вопрос: а не сходит ли он с ума, и ему не слишком-то помогало сознание т того, что это и в самом деле может случиться.
«Все в порядке. Сосредоточься. Ты только идешь к «Трем пиратам». Ты еще не пришел туда. Не думай о важных событиях, которые еще произойдут. Думай о том, что происходит сейчас».
– Пошли! – мрачно сказал он и двинулся вперед.
На какое-то время Ворк притих, но вскоре захотел знать, почему они идут именно в «Три пирата», и откуда Гэт знает о «Трех пиратах», и что особенного…
– Вот, пришли! – сказал Гэт.
На вывеске, конечно, не было написано ни слова, были только три грубо намалеванных мужских лица, густо заросших рыжими бородами и усами. Любой неетун, рискнувший зайти в дверь под подобной вывеской, должен был приготовиться к тому, что обратно его вынесут по частям.
Гэт толкнул дверь и вошел, раздумывая: хватило ли бы у него на это храбрости, будь он один. Он немного рисовался перед своим новым другом или новым соратником – Ворка можно было назвать и так. Ворк говорил, что хотел иметь друга, но на самом деле он хотел иметь вожака, несмотря на то, что был годом старше Гэта. Ему нужно было идти за кем-то сильнее его самого.
Обстановка была Гэту немного знакома, так как он пару раз побывал в пивных в Краснегаре. Однажды его послали найти и привести кузнеца Крафаркона, а еще как-то раз он увязался за отцом, когда тот пошел по делам.
«О, папа, папочка!»
Несмотря на ранний час, большая комната была полна народу. Стоял невообразимый гвалт. Воздух пропитался винными парами. Не было видно ни одной темноволосой головы, и Гэт неожиданно почувствовал себя маленьким. С одной стороны в три ряда стояли дощатые столы, за которыми посетители ели рыбный суп, а с другой находился бар. Он направился к бару. Протиснуться поближе оказалось нелегко – нельзя задевать етунов, особенно пьяных етунов. Однако в конце концов ему удалось пробраться.
За стойкой стоял голый по пояс здоровенный детина. Его волосатое, сплошь покрытое татуировкой тело лоснилось от жира. Физиономию бармена столько раз разбивали и вновь сшивали, что лицом ее назвать было никак нельзя. Он повернулся боком и краем глаза изучал двух новых посетителей.
– Молоко не подаем, – сказал он. Гэт достал монету, которую дал ему посланник, и звякнул ею о прилавок:
– Две кружки пива. Слабого пива.
У него внутри все дрожало от волнения. Бармен отвернулся, погрузил две кружки в ведро и поставил их перед посетителями.
– Слабого пива, я сказал.
Гэт знал, что произойдет, если он выпьет эту гадость. Уж во всяком случае никакого Нинтора не будет.
Лицо бармена скривилось как от боли, но скорее всего, он улыбался. Детина взял кружки, вылил их содержимое обратно в ведро и зачерпнул из другого ведра. Затем он потянулся за монетой. Гэт взял свою порцию и начал проталкиваться назад сквозь шумную толпу.
– Этот наглец надул тебя! – повизгивал Ворк сзади. – Он должен был дать тебе сдачу. Или еду. Или еще что-нибудь.
Так что же, драться теперь с ним?
– Успокойся и иди за мной! – велел он Ворку.
Середина комнаты была достаточно свободной. Гэт поспешно миновал ее, направляясь к ряду столов, и обошел один из них, стараясь не задевать людей, сидящих на табуретках. Кое-кто из них хлебал суп – пахло вкусно, – другие уже отключились. Несколько человек с красными, разгоряченными лицами о чем-то спорили. В таком шуме было трудно думать. Наконец он нашел место, которое искал – чтобы сидеть лицом к двери.
Ворк шлепнулся рядом, его зеленые глаза были размером с яйцо.
– Брат! – сказал Гэт, поднимая свою кружку.
– Брат! – просиял Ворк, выпил и шумно выдохнул.
Пиво Гэту совершенно не понравилось – оно оказалось ужасной гадостью по сравнению с краснегарским.
– Допивай! – скомандовал он Ворку, не отрывая глаз от двери. Он мог определить, когда она открывалась и закрывалась, по свету, но было плохо видно, кто входил, так как толпа загораживала проход.
– Гэт? – прошептал обеспокоенный Ворк. – Что произойдет?
– Ты не поверишь мне!
– Поверю.
– Нет, не поверишь. Просто делай, что я скажу, и…
И это снова случилось. Он шел по сходням, вытянув руку и пытаясь улыбнуться и сказать: «Брат!»
Чайки кричали над головой, палуба дрожала под ногами, и сотни синих глаз…
– Гэт!
Глаза Гэта были закрыты, кулаки сжаты.
– Я в «Трех пиратах», да?
– Да. Что случилось?
У Тана Драккора было совершенно младенческое личико, только блестящие голубые глаза смотрели холодно. Гэт сошел с последней ступеньки трапа, почувствовал пожатие мозолистой руки Драккора и оказался в его могучих объятиях.