Поле Куликово
Шрифт:
Посмотрели на то воины, да и за дело взялись.
Врагов в одну сторону стягивали, своих - в другую. Вскоре две горы бок о бок стали, телами людскими наполнясь.
Велел надальше царь яму возрыть мечами и укопать глубоко в землю тела те.
– Чтоб могол не нашел, - объяснил тогда царь тем людям сторожевым. А были то новгородцы, из-под Твери самой взятые. Там застава их сторожевая или охранная стояла. Еще со времен скифов то повелось, да так и оставалось до той поры.
Три дня и три ночи еще мучились те бедные ратники,
Только не умерли, а спать уложились. Да так крепко, что царь добудиться их не мог.
Решил он тогда на подлость пойти. Осталось возле врагов тех, моголами обозначенных, место небольшое. Там он решил схоронить заживо тех воинов.
– Чтоб следов не оставалось, - говорил сам себе царь, дело то проделывая. Так вот и закопал их всех осьмнадцать. Задохнулись они все тогда, и души ихни и по сей день по полю тому бродят, и всяк мзду учиняют. Хотят отмстить царю тому, да никак не дождутся возврату его из ада земного.
До сих пор держится он там опосля дел своих и злодейств всех учиненных. Так и лежат подле друг друга кости моголов тех да русичей новгородцев.
И если взглянуть внимательно, то различие найти можно в могиле той общей. Обратно ногами друг другу возложил их сам царь, чтоб, как он сказал, рядком лежали, как службу чинили заживо.
Так вот и "ходят" они рядком в округе земель тех.
Иногда дорогу ездовую перегораживают собою и всяк свет, от машины идущий, что высвечивает. Многие думают, что то туман небольшой, от земли паром исходящий.
Но то и есть души те человеческие, ни про что тела сложившие в раньшие времена. Все то определить можно, если того захотеть. Только сторожно нужно обращаться при определении. Можно и пострадать из-за силы той великой.
Но пойдем далее по истории той и закончим сказ о "делах" царя того "великого", прозванного самим собою князем Руси всея и опосля записи для убеждения многие оставивши.
Пришлось возвращаться в Тверь царю самому. Не особо боялся он того, но страх все же подгонял всяко.
Лошадь угнал он на скаку и слетел с нее в момент падения, больно спиною ударившись.
Насмерть не убился, но кое-что повредил все-таки и домой уже пеша возвратился, едва-едва ноги волоча.
По прибытии жена оного встречала, руками всплескивала и причитала всяко.
Люд сбежался отовсюду и начал царя обо всем спрашивать. Тогда он и рассказал о битве той и как в ней участвовал посредством бога самого.
Поверили люди, "поверила" и жена, ибо с ним в браке состояла и врознь идти не могла. Подтвердила она, что царь якобы здесь был, а войско то побито и богом укопано, чтоб и след войны той простыл. Вместо того Бог ведал всем память установить и помнить о победе великой русской.
Я об том сам напишу, - сказал царь, да на том опрос весь тогда и завершился.
Никто не спросил царя, где он был и чем занимался.
Хворал он сильно, с богом беседы ведя,- объяснила жена, - потому я ему дома сидеть велела.
Так вот с той поры и пошло помыкание мужей со стороны женской на Руси окрыжной. Всласть той царице дело то повелось среди простых семей.
Отогнав же всех от царя, жена домой его втащила и вмиг допрос ему учинила.
Тот и признался во всем.
Что ж ты сотворил, - вскинула руки жена, - а вдруг, могол вновь на землю русскую двинет. Убьют же нас с тобою.
Не пойдет, - сказал царь, - я следы то все прибрал за собою. Место то травою урастет, а людям я укажу место другое. Чтоб слух пошел о победе великой, и дух их воспрял. Указ создам: всякого могола гнать с земли русской, как то Дмитрием Донским сотворено было. Двинет если кто, сразу отпор дадут крайние, надальше силы его таять начнут от крови и до нас с тобою не дойдет. Так-то вот, жена моя сердобольная.
– Так то так, - отвечала она, - а вдруг и взаправду Бог видел все то, и могол, погибая, ему рассказал.
– Коли б так было - то не жить бы мне на свете, - отвечал царь, - а коль живу - значит, нету того, о чем говорилось. Это так, для отводу глаз всякого простого.
На том их разговор-заговор и завершился. Стал царь вскоре на ноги и начал заниматься делами теми, что ранее для себя обозначил.
Собрал летопись всю в Москву и сам туда переехал вскоре. Велел по-новому писать, а сам взялся труды свои творить и правду ту по-другому оповещать, к делу иногда иных писак привлекая.
Все записи в Киеве иль где состоящие, велел в Москву свезти, якобы для того, чтоб никуда не делись.
– Отделились вы, - говорил он киевским мужам через гонца-посла своего, а также и другим, у коих те бумаги требовал к себе, - а мне надобно историю семьи своей вести и родов княжеских.
Вам то не нужно, а мне как раз для дела пригодится. Хочу Московское царство я обосновать и тут затеперя править буду, к вам не касаясь.
В угоду тому и отдали все те документы, думая, что царь от них отстанет. Но не так то дело дальше сотворилось.
Учинив разбор делу тому всему, то есть слухи по земле пустив, место другое указав и т.д. вплоть до дел рукотворных в письменах им самим, царь вновь к тем же киевским обратился.
Велел гонцу сказать так:
– Передай ослам тем киевским, что вовек их не оставлю. То пошутил я тогда, так говоря. Шутку понимать надобно. Пуща мне, как и ранее, подчинены будут и дань свою возложат, а коли нет - то поступлю как с моголами, коих нет с той поры, яко разбил их.
Так те послы гетману Скоропадскому и передали. Тот мужам киевским все рассказал. Задумались все. Не знали, что делать надале.